Моя прекрасная бабочка. Светлана Багрянцева

ещё больше огорчилась. «Никогда мне не стать уже такой красивой как она. Вон она какая, высокая, сексуальная, длинные ноги красивая грудь. Личико такое, как будто эта красавица только что сошла с обложки модного журнала. Я перед этой блондинкой просто уродина. Мне уже восемнадцать, а после этих лет больше не растут и, наверное, не хорошеют». Девушка достала из потрёпанной сумочки зеркальце, чтобы посмотреть, не растеклась ли от наступивших слёз дешёвая тушь. Из зеркала на неё же саму смотрели светло-серые глаза. «Ничего примечательного, такие глаза у каждого третьего, наверное», – снова подумала девушка. Она взмахнула копной тусклых светло-коричневых волос, которые свисали чуть ниже плеч, отгоняя непрошенные мысли. Риелтор забрала её на своей машине сразу после последнего экзамена и повезла на сделку.

      – Прости, Настя, и не обижайся на меня. Понимаешь это просто моя работа. Мне даже жалко тебя, но что тут скажешь, – промолвила грустно Анжелика, не отрывая взгляд от дороги.

      – Я вас понимаю. Родители сами виноваты, наделали долгов, да и за квартиру больше трёх лет не платили. Сколько там набежало, кажется почти триста тысяч? Знаете, они ещё как-то держались, пока бабушка жива была, да и то она за квартиру с пенсии кое-как оплачивала. А потом уже совсем с катушек слетели. Меня в детдом не забрали, потому что бабушка опеку взяла. А после её смерти мать даже закодировалась, чтобы меня не отдавать. Только надолго её не хватило, через три месяца уже литрами пила.

      Анастасия и сама не знала, зачем рассказывает всё это, в общем-то, малознакомой тётке. Но на душе вдруг стало легче. И то, что они едут на сделку по продаже их трёхкомнатной квартиры уже не так пугало. Квартира была приватизирована на троих, а после смерти бабули уже на двоих, Настю и алкашку мать, отец в квартире только прописан был. Про себя девушка уже и не называла их никак иначе, как два алкаша. Родители работали в последнее время дворниками, это позволяло иногда прогулять и не выйти убирать положенную территорию. Настя иногда убирала за них, но потом поняла, на такие гроши, что им платят, никто другой не пойдет, и именно поэтому алкашей терпят на этом месте.

      Вместо их хоть и изрядно замызганной, но всё же трёхкомнатной квартиры им покупали две двенадцатиметровые комнаты в общежитии и давали пятьдесят тысяч рублей. Остальная разница шла на погашение долгов.

      – Послушай, Насть, – снова прервала своё молчание Анжелика, – твоя мать требовала, чтобы одну комнату записали на неё, другую на мужа. Но я поговорила с покупателем и продавцами, они согласились, что вторая комната должна быть записана на тебя. Скажу честно, эта общага скопище тех ещё личностей. Ну, по крайней мере, процентов сорок алкашей там живёт. Но я советую тебе взять ту комнату, которая на втором этаже, там люди поприличней будут, а на третьем жуть просто. Не бойся, мы на тебя эту комнату запишем, будешь жить, пусть и в маленькой, но своей. Восемнадцать тебе уже есть, так что и на половину денег ты имеешь право.

      – Так они мне их и отдали, – невесело хмыкнула девушка, – Спасибо большое, что позаботились обо мне.

      Всё-таки было приятно, что риелтор оказалась порядочной девушкой и позаботилась о том, что Настя от родителей зависела по минимуму. «Устроюсь на работу и вовсе стану независимой. А те деньги, что мне дадут, потрачу с умом».

      К великому облегчению всех участников безрадостного для Насти мероприятия, родители пришли трезвые. Это способствовало тому, что сделку не отменят, но всё равно у входа в Росреестр мать затеяла бузу. Как оказалось, они с отцом планировали сдавать вторую комнату.

      – Ну, уж нет, – взвился пожилой мужчина, – Или мы записываем мою комнату на Анастасию или я не буду вам её продавать, – для подтверждения своих слов он решительно рубанул рукой по воздуху.

      Татьяна скривилась, но согласилась, в надежде уговорить дочь поселиться с ними, что и попыталась сделать по приезде домой. Настя была непреклонна, она будет жить одна.

      – Тогда холодильник наш, телевизор тоже, – заявила Татьяна, уже раскупоривая бутылку, – и деньги наши на базу верни.

      Анастасия с тоской посмотрела на пустую кухню, всё, что можно было продать, уже давно продали, а деньги пропили. Стиральная машина, кухонный гарнитур всё ушло по дешёвке. Ели бы в квартире летом не прокисали продукты, наверное, и холодильник продали. Остальные комнаты выглядели не лучше, осталось только на чём спать. Разве что свою мебель девушка отстояла, врезав в комнату дешёвый замок.

      – Машке должна была давно, вот и отдала долг. А вам не стоит нажираться. Кто вещи таскать будет, дядя Федя? Забыли, что в четыре часа новый владелец машину подгонит?

      – Вот ты сходи и собери вещички, а мы с матерью начнём новоселье справлять, – глянул исподлобья отец.

      – Ещё чего, своё я соберу, а ваше, как хотите, сами. Мы теперь по разные стороны баррикад. Ясно? – злобно выплюнула Настя и пошла открывать двери.

      Только приехав, она зашла к подруге и оставила у неё деньги, попросив помочь со сборами.

      – Слушай, я посмотрела, то, что ты просила и… – затараторила подруга, залетая в квартиру.

      – Тихо ты, всё разговоры в моей комнате, – шикнула девушка.

      Закрывшись