Размышления о всяком. Матвей Дмитриевич Балашов

одиннадцать миллиметров. И это на мизинце! Стыд-то какой… Никогда ещё я не был так близок к тому, чтобы меня развернули на первом пункте досмотра.

      На следующем пункте стояла приветливая женщина с рыжими волосами с устройством для измерения температуры в руках. Слово «градусник» недавно запретили на законодательном уровне, чтобы не принижать труд врачей, после чего этот прибор начали так называть даже те, кто раньше использовал возвышенное «термометр».

      Это был мой любимый пункт. Печка внутри меня никогда не подводила, и это действительно был повод для гордости. Однако в этот раз устройство для измерения температуры работало дольше, чем обычно. Да что со мной сегодня?

      – Тридцать шесть целых и шестьсот восемьдесят три тысячных градуса, – она улыбнулась во весь рот, и я вздохнул с облегчением, – перегрелись на солнце, небось?

      Никогда не понимал врачебного юмора, но она залилась звонким смехом, и я невольно улыбнулся.

      Третий пункт. Врач в резиновых перчатках до локтей оценивает там уровень красноты горла по недавно разработанной шкале, где первый уровень означает, что все нормально, а десятый – что вас сейчас увезут на скорой в изолятор. В народе его прозвали десятый круг ада.

      Ну, хоть здесь я показал достойный результат. Стрелка аппарата долго металась между первым и вторым уровнем, однако в итоге остановилась ближе к первому. Врач был неразговорчив, но тем не менее бодро похлопал меня по плечу и направил дальше.

      Четвёртый пункт. Тут обычно стояла женщина с мерной лентой, которая измеряла объем лёгких, но сейчас её заменял парень, которого я раньше не видел. Мерную ленту в этот раз никто не заменял, и на том спасибо.

      Учёные давно пытались найти замену этой пресловутой ленте, которая портила весь имидж отечественной медицины, но так и не продвинулись вперёд. Один биолог предложил измерять объем лёгких с помощью воздушных шариков, но во время полевых испытаний последние лопались так часто, что идею не приняли. Да и воздушных шариков на всех не оберешься.

      Объем лёгких у меня был в порядке, но новенький парень даже не потрудился показать мне дорогу дальше. Уволят его, бедолагу. Новый закон обязывал врачей в рабочее время улыбаться, даже будучи в маске.

      Пятый, и последний, пункт. Бессменная полная женщина сидела на крохотной табуретке, которая молила о пощаде, и взвешивала людей. Новые технологии позволяли даже не разуваться, вставая на весы. Хитрая формула учитывала все нюансы.

      Женщине не было особого дела до моего роста и возраста. Вес должен был попасть в определённый диапазон, который был един для всех. Этим шагом учёные показали, что они против неравенства и дискриминации.

      Сейчас мне оставалось только получить печать от главного врача, которую она с удовольствием мне предоставила.

      – Приятно видеть законопослушную молодёжь, – сказала она мне, и я покраснел от смущения.

      Я посмотрел на справку с печатью у себя в руках, как на сокровище, и подумал: «Теперь-то мне точно пробьют тот хлеб на кассе».

      Приближение

      «Когда же это закончится? Ну сколько можно?» – Елена Владимировна очень опаздывала в тот день, но весь мир сплотился против неё. Ей казалось, что она ждала там уже час. «И подождешь ещё», – говорили ей резкие порывы ветра, а она в ответ только сильнее укутывалась в шарф.

      Женщина видела свою цель в паре метров от себя: такую желанную, но не достижимую, однако пытаться преодолеть это расстояние она не собиралась. Не для того она прожила шестьдесят пять лет, чтоб рисковать всем ради такой глупости. Как будто до этого не опаздывала никогда.