Сидни Шелдон. Узы памяти. Тилли Бэгшоу

облегченно вздохнула, когда Бейли, их дворецкий, тронул ее за плечо.

      – Простите, что прерываю ваш обед, мадам. Но кое-кто у ворот хочет вас видеть.

      Алексия взглянула на часы «Картье», прошлогодний подарок мужа на годовщину свадьбы. Начало десятого.

      – Довольно поздно для визитов. Кто это?

      – В том-то и дело. Не хотят назваться и ведут себя… как-то неестественно. Дженнингс не знал, что делать.

      Алексия отложила салфетку.

      – Хорошо, я сейчас приду.

      Алфред Дженнингс почти сорок лет служил привратником в Кингсмире. Семидесятилетний глуховатый сердечник, он вряд ли годился в охранники. Майкл однажды сказал, что Дженнингс свиреп, как новорожденный котенок, фраза, которая, по мнению Алексии, идеально описывала Дженнингса. К сожалению, теперь, когда она стала министром внутренних дел, безопасность больше не была предметом шуток. На нелегкой должности министра тюрем она заработала себе немало врагов, некоторые были потенциально опасны, остальные – просто психи. Санджай Пател, индиец, заключенный «Уормвуд-Скрабе», покончивший с собой, когда ему накинули срок, имел особенно горластую и неприятную группу поддержки. Алексию не так легко было запугать, но она не могла позволить себе быть галантной с нежданными гостями.

      Привратницкая Кингсмира состояла из офиса-гостиной внизу и одной спальни с ванной наверху. Дженнингс постарался навести уют, и электрический камин постоянно горел.

      – Простите, что побеспокоил вас, мэм, – прохрипел он, когда вошла Алексия. – Особенно во время ужина. Парень уже ушел.

      – И прекрасно, Альфред, лучше перестраховаться, чем потом жалеть. Кстати, камеры были включены?

      – О да, мэм.

      Старик закашлялся, довольный, что хоть что-то сделал как надо.

      – Последнее время они постоянно включены. Мистер де Вир на этом настаивал. «Включите эти камеры, мистер Дженнингс», – твердил он. Я так и сделал.

      – Превосходно! Можно мне взглянуть на пленку?

      Ужин закончился. Тедди вылетел из комнаты, а Майкл и Рокси заваривали чай на кухне.

      – Ну, думаю, все прошло неплохо, – заметил Майкл. – Папа был, как всегда, спокоен и рассудителен.

      – А чего ты ожидал? – упрекнула Рокси, очень любившая брата. Все любили Майкла с его обаянием непослушного озорного малыша, теплым чувством юмора. Да и как его не любить? Но ей было больно видеть отца таким расстроенным.

      – Ты знаешь, как много Баллиол значит для папы!

      – Да, но ведь не папе там учиться, а мне!

      – Осталось всего два года!

      – Знаю, Рокс, но мне там чертовски надоело. Я не книжный червь и терпеть не могу библиотеки и лекции.

      Майкл обмяк на стуле, обхватив голову руками.

      – Да неужели! Вот бы не подумала!

      Рокси саркастически подняла брови:

      – Ха-ха! Я серьезно! Этот бизнес вместе с Тони… думаю, мы сможем его поднять. Па ведь тоже предприниматель!

      – Вряд ли.

      – По крайней мере бизнесмен. Должен же он хоть отчасти меня понимать!

      – Не то что он не понимает, просто не хочет, чтобы ты наделал ошибок.

      – Я