Седьмой гном. Маша Ловыгина

не буди лихо, не поминай черта и вообще, – пить надо меньше.

      Замотав полотенце вокруг бедер, он прошлепал на кухню в поисках телефона. Затем направился в коридор, пытаясь на слух определить, из какой щели рингтон задорно выдает «Хава Нагила».

      Телефон нашелся в вазе с виноградом. Макар, выцепив горсть сладко-кислых ягод, ответил с полным ртом.

      – Шлушаю? – прошамкал, стирая с подбородка брызнувший сок.

      – Макар Дмитриевич? – спросил приятный баритон.

      Макар отнял от уха телефон и посмотрел на экран. Номер был ему не знаком. Интересно, кому он понадобился ранним субботним утром, когда все приличные люди, да и неприличные – чего уж! – заняты самими собой.

      – Макар Дмитриевич Чердынцев? – уточнил мужской голос.

      – Их бин натюрлих, – ответил Макар и упал в удобное мягкое кресло.

      На другом конце провода кашлянули. Макар пригладил подсыхающие волосы и, стараясь быть вежливым, произнес:

      – Доброе субботнее утро! Вы абсолютно правы. Это я – Макар Дмитриевич Чердынцев. Операторам телефонных сетей просьба не беспокоить, кредиты не предлагать. И, пока я добрый, то не буду ругаться матом, – он хмыкнул и закинул загорелые длинные ноги на журнальный столик.

      – Да-да, конечно. Вы простите, что я звоню… Действительно, суббота, – в голосе незнакомца появились извиняющиеся нотки. – Просто у нас тут новогодние утренники вовсю. И времени уже почти девять, вот я и подумал…

      – Действительно, – пробормотал Макар. – Утренники, надо же! Только я уже вышел из этого возраста, у меня теперь, в основном, вечерники, если вы понимаете, о чем я…

      – Хм… да… в общем, конечно. Позвольте представиться, и еще раз прошу извинить…

      – Да боже мой, прекращайте вы свои реверансы! – Взгляд Макара уткнулся в недопитый стакан, и живот стянуло болезненным спазмом с очередным напоминанием о том, что здоровье можно очень даже легко пропить и проесть.

      – Меня зовут Альберт Венедиктович, – представился мужчина.

      Макар терпеливо ждал, прикидывая, чем бы ему позавтракать, чтобы заглушить воспоминания о вчерашних суши и горячительном. Хорошо, что они в клуб вечером не поперлись и девиц не пригласили. Все-таки, 26 лет это вам не 18, силы уже не те…

      – Я звоню вам по поводу вечера памяти незабвенной Амалии Яновны, который состоится в нашем театре…

      От неожиданности Макар хрюкнул и заерзал по велюровой обивке.

      – Так, с этого места, пожалуйста, поподробнее, Венедикт… э…

      – Альберт Венедиктович, – подсказал ему собеседник. – Художественный руководитель Добринского театра драмы.

      – О как! – подобрался Макар. – Очень приятно. Так что вы сейчас сказали? Незабвенная и что-то там еще… Кто?

      – Амалия Яновна Горецкая. Старейшая актриса нашего театра, почившая…

      – Почившая? – подскочил Макар.

      – Ну да… – кажется, теперь и собеседник был несколько обескуражен.

      – Ну и дела… А откуда, кстати, у вас мой номер? – вставая, с подозрением спросил Чердынцев.

      – О, это длинная история…

      – Что ж, кажется, я готов ее выслушать, – переваривая новость, Макар направился на кухню и достал пару сырых яиц из холодильника.

      – После безвременной и трагической для всего театрального сообщества смерти Амалии Яновны…

      – Если не ошибаюсь, ей было лет восемьдесят пять, – Макар примерился и разбил первое яйцо на сковородку. Следом за ним последовало второе, которое плюхнулось на дно вместе с кусочком скорлупы. Макар стал возить пальцем в скользкой жиже, пытаясь выковырять осколок.

      – Девяносто, – полным уважения эхом отозвался Альберт Венедиктович. – Так вот…

      – Подождите, так значит, она умерла. Когда? – Макар включил плиту и подошел к окну.

      Синоптики не врали – снегопад усилился, что, впрочем, его не особо волновало. Раньше понедельника Макар не планировал даже нос показывать на улицу. Диван, сериал, фрукты и минералка – воскресный релакс обещал минимум приключений, но максимум здорового и цветущего вида в начале недели.

      – Позавчера. Ночью. А обнаружили вчера ближе к обеду. Вероятно, вам еще не сообщили… – снова кашлянул мужчина.

      – А должны были? – удивился Макар.

      – Ваш телефон мы нашли в ее вещах, в гримерке. Она, конечно, давно не играла, но время от времени радовала нас своим присутствием. Поэтому, кое-какие ее вещи оставались в театре, чтобы… Ну вы понимаете…

      – Еще бы не понять, – покачал головой Макар. «Похоже, эта грымза до последнего не желала сдавать своих позиций.»

      – Так вот. В ее книжке, где она делала пометки для своих ролей, было записан ваш номер и имя как Макар – «недостойный внук», извините. А наш корифей, Демонюк Александр Карлович, который служил театру рядышком с Амалией Яновной больше тридцати лет, и вместе с ней дышал пылью кулис, подтвердил, что…

      По кухне поплыл сизый дым. Макар принюхался и,