Экспресс. Сборник невыдуманных историй. Кира Коэн

не готов пока к этому, – очень тихо, опустив голову, сказал Мушкел.

      Такого разочарования Сандро и Давид давно не испытывали.

      – Э-э-э!!! – Давид взмахнул рукой и досадливо опустил ее. – Ему дело предлагают, а он? Один раз в жизни ты можешь на что-то решиться? Не хочешь, чтобы уважаемые люди пришли в твой дом, – так и скажи! – Давид резким движением руки убрал ниспадающую на его глаза челку, обиженно надув свои и так толстые щеки.

      Через несколько минут молчания Мушкел не своим голосом спросил:

      – А когда?

      Все тут же оживились.

      – Завтра. А чего ждать? – Сандро в предвкушении потирает руки. – Приготовим плов, наварим мяса. Одним словом, накроем шикарный стол. Ты же знаешь, как мы тебя уважаем!

      – Почему для того, чтобы накрыть мне шикарный стол, я обязательно должен умереть? Мы можем сделать все то же самое, но чтобы я не умер? – Мушкел неуверенно смотрит на всех.

      – Ты что? С какой стати без повода накрывать такой стол?

      Между мужчинами снова повисло молчание.

      – Я придумал! – У Мушкела засияли глаза. – Смотрите. Когда я по-настоящему умру, вы же будете собирать деньги на мои похороны? Да. Дайте мне эти деньги сейчас, и мы накроем шикарный стол. На мои настоящие похороны можете не приходить! Просто меня похороните, и все! Все равно я с вами тогда посидеть не смогу. Ну как? Хорошо я придумал? – Мушкел с надеждой обвел всех взглядом.

      – Ты ведешь себя как ребенок! Не хочешь – не умирай! – Сандро обиделся не на шутку.

      Мушкел понял, что надо соглашаться. Это единственный шанс пригласить друзей в гости.

* * *

      Грустная весть с утреннего зимнего небосклона обрушилась на жителей деревни.

      – Мушкел умер! – радостно крича, бегали по деревне деревенские мальчишки в предвкушении чего-то для них непонятного и торжественного.

      По традиции, ударяя себя по коленям, женщины громко запричитали. Все бросились к дому Мушкела.

      Мушкел с гладко побритыми впалыми щеками и с тщательно причесанными волосами лежал спокойно на тахте, в парадной рубашке Давида. Таким симпатичным он еще никогда не был. Прибежавшие громко причитающие соседки при виде «покойника» тут же прекратили плач и с удивлением уставились на Мушкела. Окружив тахту, они молча, оценивающе взирают на него. Давид и Сандро, стоящие рядом с тахтой, нервно переминаются с ноги на ногу. Жена Давида узнала рубашку мужа на Мушкеле и вопросительно и строго смотрит на супруга. Давид опускает глаза.

      – Хороший был человек. Не жалко. – Жена Давида вытирает сухие глаза кончиком головного платка.

      Женщины в недоумении смотрят на нее.

      – Жалко его!

      Женщины поняли, что в первый раз ослышались, и успокоились.

      Соседка Нина, крупная высокая женщина, решила, что тишина затянулась, а это некрасиво на похоронах, и начала причитать, как бы приглашая соседок на душераздирающий плач.

      – Бе-е-едный, несчастный Мушкел! Как ты несуразно умер! И жизнь была несчастливой, и смерть такой же!

      «Интересно, где она видела счастливую смерть?» – грустно