Магнатъ. Алексей Кулаков

что, как оно?

      Вопрос поняли правильно. Петро кривовато усмехнулся половинкой лица (вторая половина заметно распухла и отсвечивала лиловым) и осторожно пошевелил правой рукой – отбитые ребра не позволяли излишне резких движений. Дмитрий зеркально повторил все его движения, только берег он не правый бок, а левый. А вот Василий отделался легче всех. Всего лишь еле заметной хромотой и самую малость заплывшим правым глазом.

      – Да нормально. Ты мне вот что скажи, Грегорей: это всех так «тепло» принимают или только мы удостоились?

      – Хм. Всех, кто с ходу требует самого главного.

      – А что, рази ж мы что не то сказали?

      Отставной унтер-офицер медленно и демонстративно окинул взглядом «украшения» своих родственников, вышедших в отставку рядовыми.

      – Не то. Самый главный у нас один. Его сиятельство князь Агренев, Александр Яковлевич. Живых родственников у него двое – тетя да двоюродная сестра. А ты: письмецо от батюшки передать, братья приехали…

      Долгую минуту все молчали.

      – Да, неладно как-то все вышло. Ты уж извинись за нас, не со зла мы, по незнанию.

      Хозяин опытной рукой разлил остатки водки по стопкам и проворчал:

      – Уже извинился.

      – И чего?

      – И ничего. Он на вас и не сердился; наоборот, похвалил. Особенно тебя, Петро. Быстрый, говорит.

      – Так он же нас и в глаза не видывал!..

      Вместо ответа зазвенел колокольчик, тихо и мирно лежащий до этого на краю стола.

      Динь-динь-динь!

      Казаки удивленно наблюдали за господскими замашками родича. Вначале. Потом чувство удивления прошло, оставив после себя одно одобрение – как только появилась все та же дивчина, с подносом, причем раза в два больше первого. Не обращая никакого внимания на откровенно ласкающие взгляды гостей, расставила горшочки, переложила на стол тарелку с небольшими пшеничными лепешками, большой графин с ягодным морсом и четыре гладких и высоких бокала – после чего и вышла, унося сожаление, а также тайное вожделение трех мужчин. Да уж! Такая красота могла бы и помедленнее поднос разгружать, а то не все успели вдоволь налюбоваться.

      – Как же он не видел, когда лично с вами «побеседовал»?

      Петр от такой новости аж приподнялся, разом позабыв свои недавние мысли:

      – То-то я смотрю, парень этот все наши ухватки да подходцы знал, даже тайные! Еще попенять тебе хотел, что чужих учишь казачьему спасу…

      Григорий взял в руки вилку, аккуратно снял крышечку с горшочка – и по комнате поплыл до одури вкусный запах свинины, запеченной под сыром пармезан.

      – Чему-то я научил, чему-то меня научили.

      Вслед за ним и остальные принялись угощаться, дружно проигнорировав вилки. В одной руке ложка, в другой кус хлеба – все, как и полагается за нормальным столом, без всяких там господских замашек. Примерно с десяток минут царило деловитое молчание, разбавленное перестукиванием столового серебра и легким позвякиванием стаканов. Затем