Крымское ханство в XVIII веке. В. Д. Смирнов

и лично двинул его к вышеозначенному месту».

      Любопытно, что и Гаммер также ни единым словом не обмолвился насчет похода русских в Крым при Фэтх-Герае, удовольствовавшись заметкой, что потеря Очакова (который взят русскими 2 июля 1737 года) стоила кяхья-бею Осман-аге головы, а верховному везирю и крымскому хану их мест. Каким образом, спрашивается, хан мог быть ответственен даже пред самым бессовестным судом за потерю турецкими военачальниками Очакова, когда в это время он должен был иметь дело с неприятелем, вторгшимся в самые недра его собственных владений? Мало того: у самого Субхи, на которого ссылается и Гаммер, превосходно изображен весь ход дипломатической и военной кампании, стоившей туркам Очакова. Главный виновник бедствия был Осман-ага, которому поделом и отрубили голову. Этот чудак в переговорах с австрийским послом, хлопотавшим, в качестве посредника, о мире между Портой и Россией, наболтал ужасного вздора вроде того, что, мол, «мы слабые создания и никоим образом не рассчитываем на многочисленность своих войск и на наши силы, а возлагаем все свое упование на помощь и милосердие Господа Бога». Думал ли кяхья-бей Осман такими наивными речами растрогать европейского дипломата? Как бы то ни было, крымского хана сместили вовсе не за Очаков, а за то, что он не сумел защитить своих владений от вторжения русских, а еще слыл за очень храброго и опытного вояку. Водворенный в деревне Чакыллы в Визском округе, он более уже не вступал на политическую арену, а так и умер в отставке в 1159 году (1746). Причину такого быстрого удаления Фэтх-Герая надо искать в том, что Порта, находясь в довольно трудных обстоятельствах, нуждалась в содействии умного человека, каким слыл и точно был Менглы-Герай, а потому и придрались к первому случаю, чтобы снова посадить его на ханство.

      Менглы-Герай-хан II (1150 – 1152; 1737 – 1740), вторично получив власть, тотчас же показал себя деятельным человеком. Отправив на корабле калгу Селямэт-Герая в Крым, а нур-эддина Салих-Герая в Буджак к Генджэ-Али-паше, сам он некоторое время оставался в османском лагере, а потом отправился в набег на русские пределы. Калга же должен был идти туда с татарским войском из Крыма. Но последний не пошел дальше Йилки-Сую (Кобыльих Вод): случилась страшная буря с ливнем, и погибло множество лошадей и народа. Хан же в пятнадцать дней добрался до укрепления Юрум на берегу реки Бузука, где и остановился, совершая набеги по окрестностям. В той же стороне зимовал Леси. Вслед за мусульманским войском бросилось две-три тысячи гяуров-солдат; много лошадей пало; но как бы то ни было, а в Крым вошли. А за Перекопом зимовал Мухаммед-мурза едисанский с двумя тысячами войска; он поспешно перешел через Днепр переправой, именуемой Уч-Кат, и татары показали тут свое крымское искусство; в эту кампанию заболел и вскоре по прибытии в Бакче-Сарай умер нур-эд-дин Салих-Герай.

      Так, довольно неопределенно, описывает автор «Краткой истории» какие-то татарские экскурсии в русские пределы – вероятно, один из тех грабительских набегов, которые производились татарами почти беспрерывно,