Принц и Ницше, или Всегда говори «никогда». Дмитрий Рокин

И что, посоветовала со мной тусануть?

      Вова шел сзади, посматривая за грациозными движениями стройных голых Алениных ног и покачивающимся в темноте парусом платья.

      – Что-то вроде.

      – Ну как будет интересный и безопасный случай, я тебя позову.

      – А бывают небезопасные? – неподдельно заинтересовалась Алена.

      – Ты не поверишь, – со знанием дела утверждал Вова.

      – Ладно. Вот мой номер.

      Алена протянула Вове глянцевую визитку, шелково приятную наощупь, с золотым переливом фона и номером телефона с семью семерками в конце.

      – Вальпургиева, – артистично прочел вслух Вова. – Вот и буква «В». Годная фамилия. Отсюда и Вальпа.

      – Ага, – Алена подмигнула, обходя замолчавшую юную компанию, рассевшуюся на прохладных ступенях и по привычке пивные бутылки попрятавшую.

      Молодые люди вышли из подъезда. Коты отчаянно дрались под машинами, алкаши во дворе смеялись, матерились и падали, Луна смотрела на все снисходительно, аккуратно сбивая мачты антенн на крышах засыпающих домов. Из окна стоящего неподалеку автомобиля, оккупированного другой юной компанией, доносилась музыка: «В ее снах слезы и свет, ее песня одна строка…»

      Вова проводил Алену до ее мерседеса, подчеркнуто плохо припаркованного между тернистыми кустарниками. Над крышей его нависала уютная крона волнительного клена. Бормотали спящие листья. Мелодично напевали цикады. И сердце лета тихо шептало о.

      – Зачем тебе все это? – с тонким сомнением в голосе спросил Вова на прощание.

      – Хочу разобраться, – многозначно ответила Алена.

      В ее словах читалась насыщенная объемными, практически осязаемыми образами безысходная усталость от чего-то.

      – С чем?

      – Ты же медиум, ты знаешь.

      – Женский разум слишком сложен и противоречив даже для медиумов, – Вова пожал плечами.

      – Хочу понять, что идет не так и как это исправить. У меня чувство, что жизнь теряет краски, а я слабею. Я не понимаю, что происходит. И с каждым днем все хуже и хуже. Врачи ничего не находят, а меня как будто что-то медленно душит и убивает, иссушает меня, высасывает из меня жизнь.

      Красивый голос Алены наполнился обидной, мучительной безысходностью.

      – Понял. Но будь осторожна с бабушкиными подковерными играми, она, как и все женщины, коварна.

      – Приму к сведению, – искристо усмехнулась заочному комплименту Алена, извлекла конфету из упаковки и закинула ее тающую половину меж белоснежных зубов.

      – А самое главное, знай меру. Копаясь в себе, можно выкопать яму, из которой потом не сможешь выбраться. Пока.

      – Благодарю за инструктаж. Пока-пока, – прожевав сласть, произнесла Алена.

      Она села в мерседес с тремя семерками в номере, по-братски обнятых буквами «ЕКХ», и умчалась в ночь.

      7

      Брат, вернувшись домой, застал Алену стоящей на высокой матово-алюминиевой стремянке, водруженной на высокое высокомерное каменное крыльцо. Молоток был