Мост для императора. Галина Барышникова

ее Федорой. Потому как вырасти-выросла, а яблок не давала. «Велика Федора, да дура.», – ворчал отец. А теперь – вон какая стала. Силища. А яблоки – в два кулака, краснобокие, сочные, кисло-сладкие, вкусныяяяя!

      Он снова с хрустом откусил яблоко – спелое, огромное, малиновое и прозрачное одновременно.

      Детство… Иван посмотрел на печурку и засмеялся вслух. Да, было время, когда он спал на этой печке, вытянувшись во весь рост. А теперь, пожалуй, и с поджатыми ногами не поместится. Да и сам домик стал каким-то маленьким и подслеповатым. Вот сеструха Алка, хоть и мала ростом, да и та бы сейчас на печуре этой не поместилась. А было же время, когда они вдвоём тут лежали и шептались до утра, слушая сонные посвисты родителей…

      Хлопнула дверь. Вошел Глеб.

      – Вано, шашлыки готовы. Будем на улице есть?

      – Ну да, под яблоней. Пока солнце – тепло.

      Ребята, захватив тарелки и наспех наструганный салат, вышли в сад.

      – Ты уже позвал аборигена?

      – Завязывай дразниться, дядя Лёня – друг моего отца, понял?

      – Понял. Нам нужен проводник. Ты карту распечатал?

      – Обижаешь, – Ваня достал из дедовского военного планшета аккуратно сложенную карту.

      – А твой дядя Лёня оповещен о первом заседании нашего штаба?

      – Сказал, что скоро будет.

      И тут из-за забора донеслось звонкое:

      – Не будет, а должен быть!

      За калиткой как из-под земли вырос легкий на подъем и быстрый на язык старый друг отца – дядя Лёня Тавлов. Сухощавый, кудрявый, с какими-то ангельски синими глазами, он обладал энциклопедическими знаниями и вспыльчивым неуёмным характером.

      Иван поспешил к калитке.

      – Дядь Лёнь, привет.

      – Отец приехал?

      – Никак нет. Заходи, дядь Лёнь, дело к тебе есть. Знакомься, это Глеб, мой одноклассник. А это – Леонид Анатольевич, папин друг.

      – Та-а-а-ак, а с кем же я буду дела делать и водку пьянствовать?

      – Обижаете, – с этими словами Глеб небрежно поставил на стол бутылку дорогого коньяка.

      Дядя Лёня повертел бутылку, потом не спеша спрятал ее в карман куртки.

      – Не люблю я французов. – Он подмигнул Ивану. – До бати твоего подождет.

      – Дядь Лень, а что ты знаешь про бои с фрицами? Здесь, у нас, в Шаликово. – с ходу приступил Ваня, обрадованный таким поворотом, так как совсем не употреблял алкоголя.

      – Я сам-то не помню, родился я после войны, но вот старики сказывали… В районе вокзала стоял немецкий гаубичный полк. А в сосняке, в районе Захарьино, стояли немцы и румыны. А что это было – батальон или дивизия – сказать не могу. Для местных жителей всё – полк. А зачем вам?

      – А что было на Бородино в Великую Отечественную?

      – Бой. Говорят, полковник Виктор Иванович Полосухин, командир 32-ой стрелковой дивизии, достал из музея знамена двенадцатого года, с этими знамёнами, значит, наши пошли против немцев.

      – Да Вы что? – Глеб сделал восхищённое лицо.

      – Да! И не пустили фашистов на Бородино. На шесть суток задержали части механизированного корпуса гитлеровцев.

      – Фантастика…

      – То-то