Белый би-эм-даблъю. Владимир Войнович

пока дают и еще не поймали. А вот на пенсию вышибут, тогда, кто мне чего даст? Если на зарплату нельзя жить, на пенсию, думаешь можно?

      Надежда. А зачем тебе на пенсию, ты у меня еще в силе.

      Былкин. В силе, не в силе, а Коблов уже намекал, что пора подумать.

      Надежда. С чего это вдруг? Если он таких, как ты, поразгоняет, сам-то на что жить будет?

      Былкин. Будет жить еще лучше. Наберет молодых, понаглее и поухватистей, они ему будут побольше отстегивать.

      Надежда. А ты мало даешь?

      Былкин. А с чего я дам больше? Мне меньше стали давать, я ему меньше. Это ж там, где он сидит, придумывают всякое… как это… ноухау против бюрократии. Чтоб все через интерет, онлайн, без бумажной волокиты. А без волокиты, кто мне чего даст? Мне не дадут, я вам не дам, вы ему не дадите. Он обидится на вас, вы на меня. А чего обижаться, это ж не я, это вы придумали без волокиты, вот и живите без волокиты, без домов на Майами и счетов в швейцарских банках. И я буду. Честно. Зато остаток жизни на пенсии проведу, а не на нарах.

      Надежда. А какая у тебя будет пенсия?

      Былкин. Повышенная. Тысяч пятнадцать,

      Надежда. Пятнадцать? Ты что, смеешься? Нам с Клавкой пятнадцать на туалетную бумагу не хватит.

      Былкин. А вы ее экономьте, за желудком следите. Вам ни на что не хватит, а люди и этим обходятся. На эти деньги питаются, одеваются и за квартиру платят.

      Надежда. Как же они живут, когда кило мяса стоит…

      Былкин. А они без мяса обходятся. Вегетарианцы.

      Надежда. Но все-таки люди людям рознь. А у тебя ж заслуги…

      Былкин. Заслуги все в пятнадцать тысяч уложат. Стаж, премии, ордена, медали и зарплату за последние годы.

      Надежда. А остальное?

      Былкин. Если ты о том, что сверх зарплаты, так это учитывают не в собесе, а в прокуратуре. Статья 290, часть вторая, до двенадцати лет.

      Надежда. Да ладно тебе. Если что откупимся, не впервой. Слава богу, прокуроры у нас не вегетарианцы, тоже свое берут.

      Былкин. Какие берут, какие нет.

      Надежда. Где такие, что нет? Покажи.

      Былкин. А у нас в округе такой, Мирилюдов. Не берет, живет в двухкомнатной квартире. На работу ездит в троллейбусе.

      Надежда. Прокурор в троллейбусе? Какой ужас! Вот страна! Правду Клавка говорит, что здесь жить нельзя.

      Клава (входит из другой комнаты). Ну что же мне все-таки надеть?

      Надежда. Господи, ну что за проблема? У тебя остались школьные наряды.

      Клава. Какие?

      Надежда. Да вот хоть платье, которое мы тебе для выпускного бала справили. Посмотри, какая красота! Какие вытачки, рюшечки! И размера ты достигла того же. И выглядеть будешь, как семнадцатилетняя. Прямо хоть под венец.

      Клава. Мам, ты смеешься? Какой там венец!

      Надежда. Нет? Тогда вот джинсы. Тоже с десятого класса. И совсем новые, как будто и ненадёванные.

      Клава. А мне как раз новые ни к чему. Но если здесь распороть, тут порвать, а там обкорнать. Вот, папуля, и никакого расхода. Так что ты становись на честный