Май. Екатерина Вайсфельд

что странного?

      – И не скучно тебе так?

      – Нет. А должно?

      – Ты всегда такой серьёзный? – с обидой в голосе спросила Тая, чувствуя, что разговор не идёт и ощущая холодность со стороны молодого человека.

      Её девичье самолюбие было ущемлено: она напросилась на эту прогулку и не смогла заинтересовать собеседника. «Скучный», – согласилась она со словами подруги. Возможно, в другое время Май обрадовался бы такому вниманию, но не сейчас, когда его сердце и мысли были заняты первой любовью. Он был растерян перед новой дружбой с девушкой. Тем более Тая всё-таки была не свободна.

      Во время прогулки Май боялся лишний раз посмотреть на свою спутницу, и лишь изредка его взгляд касался её ног, отмеряя их шаг. Стройные ножки с узкими, высокими лодыжками, в чёрных лаковых ботиночках на толстой тракторной подошве. Их шнурки были сделаны из чёрных лент, которые завязывались в двойной бант. Внимание молодого человека было рассеянным, но он подмечал мелочи, ни к чему не ведущие, не дававшие полной картины, как если бы он собирал мозаику и искал её отдельные мелкие элементы.

      – Я не серьёзный. Просто думаю, куда сейчас пойти, – внезапно вырвалось у него.

      – Так пойдём погуляем! – встрепенулась девушка.

      – Пойдём, – сдержанно ответил Май, не спрашивая про Сашу.

      На протяжении прогулки он держал руки в карманах и несколько раз играл ногами с попадавшимися на улице пустыми жестяными банками. Иногда вскидывал глаза на девушку, и Тая с жадностью ловила его задумчивый, пронизывающий взгляд.

      – О чём ты всё время думаешь? – спросила она.

      – Ни о чём, так просто.

      – У тебя часто такое сосредоточенное лицо.

      – Просто смотрю по сторонам. Или музыку в голове проигрываю.

      – Да, Сашка говорил, что ты музыкой занимаешься. Хочешь музыкантом стать?

      – Наверное. Как получится.

      – И как это – писать музыку? Я никогда не понимала.

      – Мне трудно объяснить. Просто слышишь её, потом записываешь или сразу подбираешь под слова. Вообще я ещё ничего не писал, специально так не сочинял.

      – Нет, я всё-таки не понимаю. Как это – слышать?

      – Ну вот, к примеру, у тебя было такое, что ты чем-нибудь отбиваешь ритм?

      – Нет, это как?

      – Ну вот, например, коленками?

      – Зачем? – засмеялась девушка. – Как это?

      – Вот стоишь и какую-нибудь музыку отбиваешь, или как бы напеваешь коленками. Или пальцами, так часто делают. А я – чаще коленками, точнее мышцами. Иногда пальцами ног. Я не люблю пальцами рук, слишком очевидно и банально. Так все дёрганные барабанщики делают, я видел на репетиции. Шутка! – вдруг улыбнулся Май.

      Тая снова засмеялась.

      – На самом деле, когда в голове звучит песня или просто музыка, я её настукиваю внутри себя. Ну, не знаю, как ещё объяснить.

      – Может, ты сам себе это придумываешь?

      – Да нет. Мне нравится, когда музыка чёткая, как дробь идёт. Приятно укладывается в ритм, без задоринки. Но играть я бы хотел более смазанную, не такую очевидную.

      – Какой кошмар, я ничего не понимаю! – продолжила