Прощание с Литинститутом. Лев Юрьевич Альтмарк

не предвидится, но и рисковать понапрасну не стоит. Население покинуло эти места ещё неделю назад, поэтому любой встретившийся человек может представлять реальную опасность. – Всё это Амнон протараторил своей гортанной звонкой скороговоркой, не позабыв лишний раз напомнить, что местное население не особо жалует израильтян, упорно не понимая, что мы воюем не с ним, а с террористами, прикрывающимися женщинами и детьми. – Война – это вам, ребятки, не чмоки-чмоки с белобрысыми девицами на тель-авивских дискотеках.

      На последних его словах кто-то из солдат хихикнул, но Амнон сделал вид, что не расслышал, и, сохраняя грозный командирский вид, отошёл в сторону, прикуривая сигарету. Задавать ему какие-то вопросы никто не хотел, так как все знали, что особой сдержанностью он не отличается, а свои грешки и даже грубость всегда списывает на природную горячность и восточную натуру. И всё ему до поры сходило с рук. Взять хотя бы самый последний случай, который произошёл месяц назад и о котором ходило много разговоров в солдатских палатках.

      В тот день Амнон ехал на армейском грузовике с молоденьким шофёром из новобранцев-репатриантов. По дороге необходимо было заправиться бензином, и они заехали на заправку. Времени, как всегда, было в обрез, но у единственного заправочного рожка перед самым их носом остановился длинный старый «мерседес» какого-то бедуинского шейха с целым выводком закутанных в чёрное женщин. Шейх явно не торопился и, заметив нетерпение израильских солдат, демонстративно отвернулся и принялся о чём-то лениво разговаривать с хозяином заправки. Такой наглости Амнон стерпеть не мог и тотчас скомандовал шофёру подтолкнуть «мерседес» бампером в бампер, освобождая место у рожка. Шофёр, напуганный солдатскими легендами о строгостях Ирокеза, беспрекословно выполнил команду, но «мерседес» неожиданно покатился и выехал на обочину. Правда, перед тем, как он кувыркнулся с насыпи, из него успели выскочить все пассажиры. Подбежавшего шейха Амнон, недолго думая, пнул в пах тяжёлым армейским ботинком, и тотчас велел шофёру поскорее заправляться и уезжать. Через два часа их забрала военная полиция. А назавтра Амнон как ни в чём не бывало вернулся в подразделение. Спустя пару дней пронёсся слух, что на следствии, возбуждённом прокуратурой по жалобе шейха, во всём обвинили солдата. Тот действовал якобы без приказа, по собственной инициативе, а об ударе, нанесённом шейху, Амнон вообще ничего не ведает.

      Конечно, показания Ирокеза можно было бы опровергнуть в течение пяти минут, допросив шейха или шофёра, однако первому особого доверия не было, а второй – да кто ж вообще из господ военных юристов станет унижаться до бесед с новобранцами-репатриантами, плохо говорящими на иврите? Амнон же – командир, участвовавший во многих боевых операциях, ему почёт, уважение и доверие…

      Мишка поглядел на часы и прислушался: за холмами, куда полчаса назад полетел вертолёт и куда ещё через час отправится их отделение, было пока тихо. Ни взрывов, ни выстрелов слышно не было.