Внутренний поиск. Сборник работ разных лет. Джеймс Хиллман

при посредничестве руки. Ухо как орган слуха, да и сам слух, совершенно безвредны, безобидны для окружающих, поскольку ни к кому не лезут в душу. Мы воспринимаем другого, как если бы он был музыкой, слушая ритм и каданс его рассказа, тематические повторения и дисгармонии. Мы превращаемся в мифологов психического, то есть изучаем то, что рассказывает душа, поскольку исходное значение слова «мифология» – «сказание». Если душа – струна, то только ухо может услышать ее звучание. Можно сказать, что ухо относится к феминной части головы; это сознание, проявляющее максимум внимания при минимуме намерений. Мы воспринимаем другого через слух, через свою феминную составляющую, постигая его проблему и предлагая ее новое решение только после того, как полностью проникнемся ею, почувствуем ее влияние и дадим ей отстояться в тишине.

      Такое выслушивание, когда другому позволяется пройти своим собственным путем, и слушатель не пытается сам совершать поступки, может привести к тому, что в юнговском анализе называется «психической инфекцией». Это еще одна из опасностей, возникающих при общении. Там, где существует реальная связь и ворота открыты, две души сливаются воедино. Тогда говорят о «встрече родственных душ». В такой момент, принимая другого за себя, человек перестает понимать, кто есть кто, что его, а что принадлежит другому, находясь в состоянии, напоминающем folie a deux[6]. Вполне оправданно мы придерживаемся своего Эго. Его направленная сила представляет собой первую защиту против такой инфекции, поскольку Эго сохраняет нас независимыми, незараженными, с незамутненным зрением. Однако, при всей его сторожевой бдительности, Эго не является терапевтом. Исцеление приходит с неожиданной стороны, с той, где психическое безрассудно и уязвимо. Оздоровляющий процесс заключен в идее раненого целителя[7], излечивающего своими собственными ранами, в качестве которых в анализе или каунселинге могут выступать собственные потребности или призвание психотерапевта. Та или иная рана – это отверстие в стенах, проход, через который мы можем заразиться сами, но также можем воздействовать и на других. Стрелы любви одновременно ранят и исцеляют и представляют собой призывы. От Эго не истекает сострадания. Однако открытые раны, если за ними ежедневно не ухаживать, могут воспринять чужую инфекцию, послужив причиной заболевания, поражающего личность в целом. Чтобы оказаться в состоянии помочь кому-либо еще, я вынужден обратить внимание на свои потребности и страдания.

      Из всех препятствий, мешающих успешному процессу исцеления, при каждой встрече особого внимания заслуживает любопытство. Я не имею в виду болезненное или извращенное любопытство, частично свойственное каждому из нас и являющееся частью зла или первородного греха, без которого вообще непостижимо наше существование. Любопытство – это не только сублимированная скоптофилия или вуайеризм,

6

Безумие двоих (франц.). (Примечание переводчика.)

7

Раненый целитель – символический образ архетипической природы, констеллируемый в аналитическом взаимодействии. Этот аналитический термин возник из легенды об Асклепии, древнегреческом боге врачевания, основавшем святилище в Эпидавре, где могли исцеляться все желающие. Обучавший там искусству врачевания кентавр Харон изображался страдавшим от собственных ран. (Примечание переводчика.)