Тирания Ночи. Глен Кук

IV никогда не совершал ничего грандиозного.

      Но именно за это Тормонда IV и любили в Коннеке.

      Герцог не лез ни в чьи дела, а коннектенцам весьма нравилось в правителях это качество.

      Начало своеобразной традиции положили еще отец и дед Тормонда. Хотя дед (его тоже звали Тормонд, Тормонд III) в юности и отправился в священный поход. Его собственный дед был одним из основателей Кагьюра и Гровса – государств, заложенных в отвоеванных чалдарянами землях. Они до сих пор существовали, к радости нынешних патриархов, хоть и значительно уменьшились по милости Индалы аль-Суля Халаладина. Правили там князья, назначенные Братством Войны.

      Брат Свечка поднялся к замковому барбикану. Охраняли Метрелье лишь двое сонных, грузных и далеко не молодых стражников, которые, сидя возле подъемной решетки, лениво наблюдали за редкими путниками. Эту решетку им вряд ли удалось бы опустить даже в случае большой нужды.

      На памяти старожилов ворота в крепость Метрелье никогда не закрывались.

      Но сегодня в городе царил страх. Жители Каурена чувствовали, что близится конец векового мира и процветания. Всех волновало недавнее неудачное покушение на жизнь антипатриарха Непорочного II.

      Говорили, что браунскнехтам удалось благодаря невероятной удаче и милости господней одолеть коварных убийц. Еще говорили о чуде и божественном вмешательстве.

      Разумеется, в покушении подозревали Безупречного V, а он, само собой, ничего такого не собирался признавать.

      Стражники спросили у Свечки, что ему нужно в замке.

      – Я брат Свечка. Герцог…

      – А, господин хороший, запаздываете. Нашенский-то вас заждался уже. – Толстяк разговаривал на западном диалекте – наверное, был родом откуда-нибудь из-за реки Пейм, что в Трамейне. – Идем, господин хороший.

      – Как ты оказался в Каурене? – спросил монах.

      – Так ведь в Каурене-то я и дотумкал: все, хватит с меня – не хочу больше приключений. – («Искателями приключений» в этих краях обычно вежливо именовали наемников.) – А надо бы лет на двадцать пораньше спохватиться. У герцога нашего служить хорошо.

      – Я слыхал.

      Напоследок страж испросил у брата благословения.

      Патриарх прав: мейсаляне повсюду.

      Свечка шел по пыльным залам, где не убирались уже добрых полвека.

      У Тормонда были несколько необычные взгляды на жизнь.

      Тощему герцогу едва перевалило за пятьдесят, седая шевелюра его лысела. В юности он слыл тщеславным красавцем, но после смерти жены Артезии перестал обращать внимание на собственную внешность. Герцогиня умерла четыре года назад во время родов. Ей было сорок четыре года. Обезображенный ребенок появился на свет мертвым. Те жители Коннека, которые любили по-своему толковать волю божью, конечно же, имели свое мнение на сей счет. Тормонд их презирал.

      Герцог ужасно постарел. В его серых глазах застыло затравленное выражение.

      – Шард анде Клэрс, – поприветствовал он монаха, отойдя от группки