Подруга подколодная. Марина Серова

здесь приходится столкиваться с этим вопросом, который висел надо мной, как дамоклов меч.

      – Не буду, – ответила я. – А почему бы тебе не сказать, что я частный детектив? Ведь именно в этом качестве ты привез меня сюда.

      – Перестань, – поморщился Костя. – Зачем ты хочешь вызвать во мне чувство вины?

      – Я думала, тебе это чувство недоступно.

      Он ничего не ответил и уверенно надавил на кнопку звонка. В квартире послышалась переливчатая трель, а вслед за ней и приближающиеся шаги. Дверь открылась, и перед нами предстала пожилая женщина лет шестидесяти пяти. Это и была мама великого актера Константина Эдуардовича Жемчужного. Или Сякина, кому как больше нравится.

      – Костя! – увидев на пороге сына, она со слезами бросилась ему на грудь.

      Полагаю, это произошло не только потому, что мать и сын долгое время были в разлуке и жутко соскучились друг по другу. Скорее, женщине давно требовалось выплакаться, но подходящего плеча поблизости не находилось. Еще бы! Для матери самое величайшее горе на земле: пережить своего сына.

      Сякина была небольшого роста, полновата, волосы абсолютно седые. Одета во все черное, включая платочек на голове. Горе еще больше надломило и без того немолодую женщину, и она с трудом переставляла ноги. Глаза у мамы Жемчужного были красные, и, может быть, не столько из-за слез, сколько из-за бессонной ночи.

      – Как ты, мама? – заботливо поинтересовался Костя.

      – А как я могу быть? – в тон ему ответила она. – Стараюсь держать себя в руках, но получается неважно.

      Тут она заметила меня, отерла тыльной стороной ладони слезы с лица, поправила на голове платок и сказала:

      – Здравствуйте.

      Я ответила ей взаимным приветствием.

      – Мама, это – Женя, – представил меня Жемчужный, взяв за руку. – Моя невеста. Женя, это – моя мама. Вера Николаевна.

      – Очень приятно, – добродушно произнесла она.

      – Поверьте, мне также, – сказала я. – Костя много рассказывал о вас. Примите мои соболезнования.

      В ответ она только кивнула.

      – Женя, ты побудь здесь, – Жемчужный все еще держал меня за руку. – Хорошо? А я отлучусь ненадолго.

      – Мы пойдем на кухню, – взяла инициативу в свои руки его мать. – Хотите чаю?

      Предложение было неестественным, и я прекрасно понимала, почему. Бедной женщине просто хотелось мысленно уйти от происшедшего любыми путями.

      Я ничего не ответила, и мы с Верой Николаевной отправились на кухню, покинув Костю.

      Честно говоря, чай я не очень любила и всем другим напиткам предпочитала кофе, но в данной ситуации возражать было бы неуместно.

      Вера Николаевна поставила на плиту чайник и села за стол, сложив руки в замок прямо перед собой. Я разместилась напротив.

      – Вы давно знакомы с Костей? – спросила она у меня, подтверждая изначальное предположение. Ей сейчас было все равно, о чем говорить.

      – Не так чтобы очень, – туманно ответила я. – Но мы прекрасно дополняем друг друга. Костя – замечательный