Верность. Леонид Гришин

Постойте, постойте, а фамилия?

      Я назвал.

      – А вам фамилия Бирюков ничего не говорит?

      – Как не говорит? На нашей улице жила семья Бирюковых, многодетная семья, правда, девочек больше было, а мальчик, по-моему, один. – Я очнулся, глядя на него: – Позвольте, а вы не Анатолий Бирюков?

      – Он самый, – заулыбался Анатолий.

      – А я вначале смотрю – лицо знакомое!

      – Вот видишь, мы, оказывается, соседи.

      – А Валентину ты узнаёшь или нет?

      Тут я узнал и Валентину.

      – Валентина Кузнецова.

      – Вот видите, как получилось. А мы думали, что пригласили совершенно незнакомого человека.

      – А как в Ленинграде оказался?

      – Обыкновенно, как и все в то время. Окончив школу, все должны были куда-то уезжать поступать, но в институт я сразу не попал, поэтому два года ещё проработал, а затем уехал в Ленинград. Там поступил в институт, закончил, там и остался. Сейчас приезжаю в отпуск сюда. А вы?

      – А мы по-всякому, – сказал Анатолий.

      В это время Валентина улыбнулась.

      – Мы разными путями по России покуролесили, – ухмыльнулась она.

      – Да уж прям покуролесили! Просто такую работу я себе искал.

      – Хорошо, хорошо! Нашёл, нашёл хорошую работу.

      Я не понимал, о чём они говорят. Потом выпили по второй, я стал интересоваться, где они живут.

      – Да мы далеко. По России-матушке пока проедешь, пол-отпуска потратишь.

      – А почему по России так долго едете?

      – Там, где обосновались мы, там природа другая. Нас потянуло в этом году сюда – на Родину. Здесь наш юбилей захотели отметить – так, чтобы ни родственников, ни друзей, никого.

      – Что же, это интересно: имея здесь родственников, друзей, самим в глушь сюда залезть, на косу.

      – Дело в том, что мы здесь на косе и познакомились. Это было ещё в детстве, хотя какое детство, это было уже в юношестве. Ты помнишь, тогда на Колхозную косу, на Пионерскую поляну часто ходили купаться на Кубань? Мы тогда классом пошли купаться. Как и сейчас, росли такие же крупные ромашки. Валя тогда плавать не умела, но всё равно зашла в воду. Её свалило течение и понесло. Никто и не заметил, не услышал крика. И только лишь я заметил, потому что заглядывался на неё. И вдруг вижу, как её течение с ног свалило, и она начала захлёбываться. Я, конечно, бросился туда, а она, бедняжка, уже наглоталась воды так, что и дышать не могла. Я её подхватил, вытащил, учитель прибежала, заохала… Кое-как Валя откашлялась, после этого мы стали, как в то время говорили, дружить. Дружили до тех пор, пока не случилось несчастье. Ты, наверное, слышал, как в то время у нас на пришкольном участке произошёл взрыв?

      – Да-да, я слышал, но меня тогда уже не было, я был в Ленинграде.

      – Мы уже в десятом классе учились, причём это был апрель. А там был пришкольный участок. Каждому классу отводилась определённая площадь, за которой они должны были следить. Это, может быть, и хорошо было: там деревья росли, на которых учителя показывали нам, как надо прививки делать. Были участки, на которых овощные культуры сажали. Тогда и произошёл тот случай. Мы должны