И никто не понимал в июле. Владимир Невский

в машину.

      Они спустились во двор – «банкир» спереди, «юрист» позади. Соседка, увидевшая эту красочную процессию, испуганно отпрянула к стене. Олег хотел было с ней поздороваться, но решил, скорее ради забавы, довести до гротеска разыгранный с его участием спектакль и, проходя мимо неё, не повёл даже бровью. Наоборот, он свёл руки за спиной и вперил сосредоточенный взгляд в затылок «банкира». Соседка вжалась в стену и сделала несколько судорожных движений правой рукой.

      Честно говоря, и ему в эту минуту захотелось перекреститься.

* * *

      16 января. 19.11

      С банком управились быстро, даже подозрительно быстро, словно вся эта четырёхэтажная «контора», занимавшая особняк девятнадцатого века, заранее подготовилась к визиту высокого гостя. Пластиковую карту пообещали через две недели.

      Думать не хотелось ни о чём, даже о деньгах. Лишь когда стемнело, Олег попытался ещё раз проанализировать эту странную ситуацию.

      Во-первых, теперь не надо беспокоиться о хлебе. Двадцать пять тысяч – это… это что-то необъятное.

      А во-вторых?

      Во-вторых, надо прислушаться к собственному любопытству. Кто этот благодетель? Почему он захотел быть инкогнито? И почему эти двое пришли без уведомления и, к тому же, утром, когда нормальные люди давно на работе? Перед такими визитами обычно созваниваются. Странно… всё очень странно.

      Кое-какие штрихи к портрету неизвестного мецената есть. «Он» знает, точнее, знал, где работал Олег. Но знал не все места раскопок или по какой-то причине выбрал только четыре. Почему четыре и именно эти?

      По-видимому, «он» жил здесь, в этом городе. И если он отстегнул более ста тысяч баксов незнакомому историку, то был человеком богатым. Минутку, почему – «незнакомому»? Скорее, наоборот – знакомому. Богач, знающий университетского историка через третье лицо, выглядит не совсем убедительно.

      Да, стоит задуматься. В кругу приятелей Олега не значилось ни одного богатого человека. Состоятельные, пожалуй, есть. А вот такие, способные подарить сто двадцать пять тысяч? – Нет; увы, нет.

      Рассуждаем дальше: если «он» попросил в завещании не открывать его имя, значит, были весомые причины. По-видимому, Олег действительно слышал о нём или даже видел его, но тот не захотел быть узнанным. Можно попытаться зайти с другой стороны. Со слов юриста, тот скончался несколько дней назад. Два? Три? Четыре? Смерть богатого человека – явление не рядовое. В принципе, можно как-то выяснить – пролистать, например, светскую хронику. Только зачем? На чём основана уверенность, что «благодетель» жил здесь? И потом, если он захотел остаться инкогнито, то надо бы уважать волю покойного.

      В-третьих?

      Есть и в-третьих, и в-четвёртых. Уже январь. Лето скоро. Надо готовиться, выбирать объект, договариваться с коллегами-археологами. Проект написать несложно. Деньги уже выделены, а контролёром будет не Академия наук, не учёный совет, а банк среднего пошиба. Он схарчит и любой проект, и любой отчёт… если, конечно, в завещании нет никаких подводных камней.

      Итак, завтра, с утра, придётся набросать