Коварная приманка. Марина Серова

с тревогой? Как зовут жену? Вспомнила!

      – Наталья Сергеевна?

      – Да, я вас слушаю… – Голос дрожит. Отчего? Интересно, она знает, что муж обратился ко мне?

      – Это Иванова Татьяна Александровна. Иннокентий Михайлович дома? – спрашиваю я как можно спокойнее.

      – Это вы? Слава богу… Сейчас позову. – И я услышала, как жена обратилась к Полежаеву: – Инна, тебя Иванова!

      В другой ситуации я бы расхохоталась, но сейчас мне почему-то стало не по себе. Я почти на сто процентов была уверена, что у Полежаевых что-то случилось после нашей дневной встречи с ним. Так оно и есть. Он не дал мне даже заговорить:

      – Татьяна Александровна? Я очень вас прошу, понимаете, очень (растягивая по слогам последнее слово) прошу незамедлительно приехать к нам.

      Колебалась я только секунду.

      – Через полчаса буду.

      Глава 3

      Рядом неизбежное горе, и оно не заставит себя долго ждать

      «Сталинская» четырехэтажка, где жил Полежаев, располагалась на Советской, в самом центре города. За двором явно наблюдали: пока я припарковывала свою «девятку», дверь подъезда, запертого на кодовый замок, распахнулась и на пороге появился доктор Полежаев собственной персоной. Вместе с ним я поднялась на второй этаж.

      В коридоре меня встретили Наталья Сергеевна и их сын Вадим. Познакомились. Все прошли в гостиную. Чинно расселись, я и профессор в креслах, его жена и сын – на диване.

      – Вы успели поужинать, Татьяна Александровна? – поинтересовалась Наталья Сергеевна.

      – Да, благодарю вас, я не голодна, – ответила я и, пользуясь случаем, внимательно оглядела третью профессорскую жену. Нельзя было назвать ее красавицей, но какой-то шарм в ней, безусловно, присутствовал. Хорошо сложенная, с незамысловатой прической, круглым, истинно русским лицом, которое не портили, а, напротив, украшали очки, она смотрелась под стать своему супругу.

      – Тогда чай или кофе?

      – Чай, если можно, – определилась я.

      Наталья Сергеевна с Вадимом удалились на кухню и вскоре вернулись с чайными приборами. Но чай был поставлен скорее всего лишь для соблюдения этикета: к нему никто так и не притронулся.

      – Шантаж продолжается, Татьяна Александровна, – начал профессор. – Только что опять звонили.

      Чего угодно, но этого я почему-то не ожидала: у меня не появилось даже вопросов. Рассказывали Полежаевы.

      – Первый звонок раздался днем, дома были Наталья Сергеевна и Вадим. Трубку взял сын. – Иннокентий Михайлович от волнения массировал костяшки своих пальцев.

      – Звонил какой-то мужчина. Попросил папу. Я ответил, что папа на работе. Тогда он предупредил, чтобы вечером папа ждал его звонка, – рассказал мальчик.

      – В 18.15, сразу же после окончания вечерних «Новостей» на ОРТ, раздался второй звонок. Трубку взял уже я сам. Мужской голос убедился, что я – это я, а потом повелительно произнес примерно следующее: «Слушай, профессор, твоя дочка у нас. Три дня уже прошло. Не соберешься