Высокая кухня женской жизни. Елизавета Лэм

начала мыть посуду. Она знала, что через несколько минут придет муж поделиться какими-то своими рассуждениями, но ей не хотелось его слушать.

      Ольга одела наушники, включила музыку Nightwish и руки сами продолжили творить чудеса: мыть, мешать, резать, переворачивать, протирать. Через 5 минут сквозь наушники она услышала голос приближающегося мужа:

      – Ты представляешь, мне сегодня звонили мужики с работы. У нас снова пошла волна сокращений.

      – Давай попозже поговорим? – предложила она. – Ну, или вставай мыть посуду, а я пока делаю салат, послушаю тебя, – сказала она, вынимая левый наушник.

      – Да не, – ответил он. – Я тогда пойду еще в Интернете посижу.

      Он ушел, она облегченно вздохнула, посмотрела в окно. Разговаривать с ним, значит играть в одни ворота: он говорит, а она слушает.

      Из окна на неё смотрела луна. Оранжевый огромный круг, отражающийся в стеклянной двери кухни. Луна справа и луна слева.

      «Странно. Первый раз вижу такое. Я между двух лун одновременно, – подумала она. – Так это же к исполнению желанию! Ух, ты!»

      И она снова погрузилась в звуки музыки, потому что когда теряешь надежду, уже сложно предположить, что до твоих желаний есть кому-то дело.

      Когда уже все было готово, в кухню вошел её сын. Она посмотрела на него и спокойно спросила:

      – Ты помнишь, о чем я просила тебя сегодня с утра?

      – Ты просила обнять тебя, мам? – хихикнул сын. – Я помню. Ты просила убрать у себя в комнате. Но я не успел. Давай я покушаю и уберусь?

      – Договорились, – ответила Ольга. – Зови отца. Ужин готов.

      Они, как всегда, ели молча, каждый думая о своем.

      Ольга знала, что любое её начало разговора о том, что она мечтает сделать – открыть свой медицинский центр – сведется к тому, что муж повернет разговор в свое русло. И после осуждений и описания перспективы провала её затеи, будет рассказывать о том, как он мечтал стал летчиком, но так и не стал из-за здоровья. Видимо, сын почувствовал её настроение и предложил помыть посуду после ужина сам.

      «Удивительный мальчик, – подумала она. – Ему всего 14 лет, а чувствительность, как у взрослого мудрого человека».

      Тогда она еще не знала, что дети, чьи семьи находятся на грани распада, выбирают для себя роль спасателя. Они пытаются всеми возможными способами переключить на себя внимание, они готовы принять на себя любую вину, взять непосильную ответственность за действия других, лишь бы не допустить ссоры между родителями. И чем больше накаленность обстановки в доме и младше ребенок, тем больше для себя он выбирает роль вначале спасателя, а потом жертвы по жизни.

      Её сын был другим. И она это знала. В тот момент, когда ему исполнилось пять лет, воспитательница в саду отчитала Ольгу за ужасное поведение её ребенка во время тихого часа. Она в красках описывала, как «ваш мальчик, наверное, неадекватный. Он повернулся ко мне лицом из своей кровати и показал мне язык и назвал дурой! Мне – воспитателю высшего разряда!»

      Ольга стояла и расспрашивала, при каких обстоятельствах это произошло,