Утопленница и игрок. Марина Кельберер

сказал! – хрипел мужик. – Не зови никого. Лучше здесь сдохну. – Он не отпускал ее своим страшным глазом: – Поняла? Поняла, спрашиваю?!

      «Ему, наверное, очень больно», – единственное, что дошло, наконец, до Мани.

      – Вы… что – не можете… двигаться?…

      – Угадала. Умная. Не могу к… – и он грубо выматерился.

      – Сердце? – Маня больше не пятилась.

      – Да нет. Сердце вроде в порядке.

      – Приступ… какой-нибудь?… Или Вы…

      Хрустнула ветка – мужик попытался пошевелиться. Маня неуклюже отпрыгнула и опять оступилась – чуть не упала:

      «Отморозок! Маньяк»!

      – Да не маньяк я!.. И не под кайфом, – просипел мужик, с легкостью прочтя ее мысли, и скривился. – Не дергайся. Сама не свались.

      Пошевелиться у него так и не получилось – Маня заметила.

      – Тогда что… с Вами?!

      – Подрался.

      – Напился и подрался? Так… избили?!

      – Типа того.

      И тут Маня заметила под ним на траве кровь – в районе бедра – темную, густую, липкую…

      – А-а-а!.. – с круглыми от ужаса глазами, почти беззвучно закричала Маня. – А-а-а!.. Вон, вон – кровь, много…

      – Помаши веткой, б…ь! Жалко что ли! Жрут же! – моргнул опять страшный глаз, с ненормально увеличенным от боли зрачком.

      Жалость пересилила страх, и мгновение потоптавшись, Маня подошла и стала махать веткой, отгоняя слепней и комаров, чуть гладя листьями мужика по лицу.

      Тому, видно, немного полегчало.

      – Спасибо. Ты добрая.

      Голова лежала неподвижно, но серый глаз зорко следил за ней.

      – Где я?

      – В смысле?…

      – Ну, где я? Что здесь?

      – Деревня. То есть поселок. Николаевка.

      – Далеко?

      – Почти километр.

      – Ты в ней живешь?

      – Лето провожу.

      – С мужем и детьми – на отдыхе?

      – Нет, я…

      Тут Маня запнулась и замолчала.

      – Одна?

      Мужик сипел, еле языком ворочал, но вопросы свои задавал упорно – в лоб. Манеру эту наглую, беспардонную Маня ненавидела. Раньше, когда ее так откровенно расспрашивали, она терялась. Терялась и злилась на себя, что отвечает. Но к своим 30-ти научилась, наконец, «не поддаваться» и «противостоять».

      А сейчас почему-то опять растерялась и послушно отвечала.

      Как дура.

      – Замужем?

      – Нет, я… Это не Ваше дело, – вдруг глупо сказала Маня, рассердившись.

      – Ясно. С детьми здесь?

      Маню качнуло. Острая проволока впилась, продрав что-то мягкое внутри, и начала там поворачиваться.

      Маня молчала.

      – Дети есть? – давил мужик.

      – Нет, – сглотнула Маня, собрав в кулак последние силы. – Я больше не буду отвечать на Ваши вопросы… о себе.

      – Одна лето проводишь? Или с кавалером?

      – Я сейчас уйду.

      – С подругой? Ну?

      Он так поднапер, что Маня все-таки ответила… машинально, почти автоматически.

      – Одна. Повторяю – прекратите меня допрашивать. Тем более, глупости… какие-то. Какое это