Бабуля-бандюга. Дэвид Уолльямс

что так выкаблучиваться просто глупо, – отрезал Бен.

      Мама обиженно пискнула и полезла за бумажной салфеткой.

      – Ты расстроил маму, Бен. А теперь будь хорошим мальчиком и помолчи, пожалуйста, – твёрдо произнёс папа, прибавляя звук на автомагнитоле.

      Разумеется, играл диск со «Звёздами». На обложке его крупными буквами было вытеснено «Пятьдесят величайших хитов величайшего телешоу». Бен терпеть не мог этот диск – и не в последнюю очередь потому, что слышал его уже миллион раз. Собственно говоря, столько раз, что это уже превратилось в пытку.

      Мама Бена работала в местном маникюрном салоне «Ноготки Гейл». А поскольку клиенток там было не очень много, мама и вторая работающая там дама (которую, что неудивительно, звали Гейл) проводили бо́льшую часть дня, занимаясь ногтями друг друга – полировали, чистили, подравнивали, увлажняли, уплотняли, ламинировали, наносили всё, что можно нанести, наращивали и накрашивали. Они предавались этому занятию дни напролёт (если только в какой-нибудь дневной передаче не показывали Флавио Флавиоли). В результате мама всегда приходила домой с неестественно длинными многоцветными пластиковыми накладными ногтями.

      А папа Бена работал охранником в местном супермаркете. Вершиной его двадцатилетней карьеры на этом поприще стало задержание старика, спрятавшего у себя в штанах две баночки маргарина. Хотя теперь папа был уже слишком толст, чтобы гоняться за грабителями, зато мог бы с успехом перекрыть им путь к бегству. Папа познакомился с мамой, ошибочно обвинив её в воровстве пакетика чипсов, а через год они поженились.

      Машина свернула в Серый переулок, где притулилось бабулино бунгало – крохотный домик в целом ряду маленьких унылых домишек, в которых жили по большей части пенсионеры.

      Машина остановилась. Бен медленно повернул голову к бунгало. Из окна гостиной выжидающе смотрела бабуля. Она ждала. Ждала. Вечно ждала у окна, когда же он приедет.

      «Интересно, давно ли она тут сидит? – подумал Бен. – С прошлой недели?»

      Бен был её единственным внуком, и, насколько он знал, больше её никто не навещал.

      Бабуля помахала ему и слегка улыбнулась. Он хмуро и неохотно улыбнулся в ответ, самую капельку.

      – Ну ладно, кто-нибудь из нас тебя заберёт завтра утром около одиннадцати, – сказал папа, не выключая мотор.

      – А можно в десять?

      – Бен! – прорычал папа. Он отключил «детский замок», и Бен хмуро толкнул дверцу. Само собой, никакой детский замок Бену был не нужен: ему уже исполнилось одиннадцать, и он не стал бы открывать дверь на ходу. Он подозревал, что папа пользуется этим замком только для того, чтобы не дать ему выпрыгнуть из машины по дороге к бабулиному дому.

      Дверца у него за спиной щёлкнула, и снова взревел мотор.

      Не успел он позвонить в дверь, как бабуля уже открыла её. В лицо Бену ударила волна капустного духа. Словно увесистый шлепок по лицу.

      Бабуля была как две капли воды похожа на типичную бабушку из учебника:

      – А