Избранные труды. Том 2. Уголовное право. А. Э. Жалинский

Признаем для данного случая методологическим основанием науки уголовного права элементы общественного, группового и индивидуального сознания, не только отражающие отношение субъекта к фундаментальным общественно важным ценностям, но и влияющие на уголовное право. Особенности такого рода методологических предпосылок на наш взгляд, в том, что они:

      а) выходят за пределы сугубо философской проблематики, не сводятся к философии (источниками методологических посылок, как уже отмечалось, является чрезвычайно широкий круг знаний, представлений, иных элементов общественного и индивидуального сознания);

      б) образуют собой предзнания, т. е. не входят в структуру уголовного права, не формируются на основе уголовного права, и тем самым отличаются от юридической техники, которая является элементом уголовного права;

      в) влияют на решения и действия в сфере уголовного права, даже если это влияние оказывается незамеченным;

      г) являются субъектными и субъективными, т. е. вырабатываются определенными субъектами и локализуются в общественном сознании;

      д) могут быть истинными и ложными, действительными и недействительными, т. е. их влияние на функционирование уголовного права поддается выявлению и фиксации[28].

      Разумеется, на уголовное право и его реализацию воздействует масса различных факторов: организация законодательных и правоохранительных органов, ресурсное обеспечение, состояние процедур и технологий и проч. Все это действительно инструменты социальной деятельности, но и в основе их использования лежит мысль, отношение людей к объекту, т. е. сознание, которое, возможно, определяясь бытием, в данной сфере весьма сильно определяет такой элемент бытия, как законодательная и правоприменительная практика.

      По-видимому, определенного рода верными или нет методологическими посылками определялось существование на территории Российской империи нескольких систем уголовного законодательства, которое не подвергалось, кажется, критике со стороны российских криминалистов. Напротив, нуждается, как минимум, в обсуждении жесткая ориентация современного законодателя на отнесение уголовного законодательства по п. «о» ст. 71 Конституции РФ к ведению Российской Федерации[29].

      Неудивительно, что организационно-правовые реформы в отсутствие методологических оснований, которые действительно соответствуют интересам общества, пробуксовывают. Усиление независимости суда – священная цель реформаторов – привело к росту числа лиц, заключенных под стражу, поскольку следствие, обеспечивая свои задачи, удлиняет сроки пребывания в следственном изоляторе. Лица, числящиеся за судом, также сидят дольше, чем раньше (стали возможными, на наш взгляд, даже случаи, когда судья уходит в отпуск, а «сиделец» ждет его возвращения за государственный счет).

      Именно поэтому обращение к методологии представляет собой попытку реализовать образное суждение Л. Витгенштейна: «Философия есть борьба против зачаровывания нашего интеллекта

28

См. об этом подробнее: Жалинский А. Э. Социально-правовое мышление: проблемы борьбы с преступностью. М.: Наука, 1989. С. 116 и след.; Он же. Профессиональная деятельность юриста. Введение в специальность. М.: БЕК, 1997. С. 142 и след.

29

См., например, об этом: Постановление Конституционного суда РФ от 7 июля 2000 г. по делу о проверке конституционности отдельных положений Конституции Республики Алтай и Федерального закона «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» // СЗ РФ. 2000. № 25. Ст. 2728.