Фарангис. Махназ Фаттахи

вообще веришь в Бога?! – прервав отца, еще громче крикнул Горгинхан. – Если веришь, то как ты можешь выдать свою дочь за человека из чужой страны?! И ты после этого мусульманин?! Ты что, такой бедный, что не можешь прокормить свою собственную дочь?! Я ее дядя! Я верну Фарангис, и никто не сможет меня остановить. Она наша дочь, а не иракцев!

      Лицо Горгинхана покраснело от гнева, голос дрожал.

      – Быстро! – крикнул он мне. – Одевайся!

      Все домашние вновь попытались остановить его.

      – Горгинхан, оставайся этой ночью здесь. Не спеши так, – успокаивали они его.

      – Прекратите! Не смейте мне указывать! – закричал он так, что больше никто не смел к нему подходить.

      Все мое тело содрогалось от криков дяди. На глазах у всех он взял меня на руки и посадил на лошадь.

      – Всякий, кто захочет мне помешать, получит пулю из моего ружья! – крикнул напоследок Горгинхан, указав на оружие за спиной.

      – Держись за меня крепко, Фарангис, – сказал он мне. – Мы возвращаемся домой.

      Я крепко обняла его сзади, пытаясь унять бешеное сердцебиение, и беспокойно взглянула на моего бедного отца, который молча смотрел, как мы удаляемся. Мне было жаль его, и я понимала, что он не может ничем возразить Горгинхану, но в то же время я радовалась, что возвращаюсь домой.

      Мы помчались по темным улицам Ханекина, и я помню, как украдкой смотрела на своего дядю. Он был очень сильным, милосердным и храбрым человеком, отцом шестерых детей, и мне тогда казалось, что всё вокруг, живое и неживое, боится моего бесстрашного дядю.

      В пути он много разговаривал со мной, рассказывал о своих дочерях и сыновьях и говорил:

      – Я никогда ни на кого и ни на что не променяю своих детей. Фарангис, ты тоже мне как родная дочь. Ты должна быть смышленой и находчивой. Если твой отец еще раз придет к тебе со словами об этом замужестве, скажи, что ты никуда не поедешь, и тут же сообщи мне.

      – Как ты узнал о том, что меня забрали в Ханекин?

      – Твоя бедная мама пришла ко мне и попросила вернуть тебя. Бедняжка чуть не сошла с ума от горя, столько раз она умоляла и заклинала меня, что у меня не оставалось другого выбора…

      – Ты устала? – спросил он, когда уже начинало светать. – Давай остановимся здесь на часок и отдохнем?

      – Нет, – тут же ответила я. – Я не устала! Поехали дальше.

      Мне не хотелось задерживаться даже на минуту и было страшно, что за нами кто-нибудь гонится, чтобы вернуть меня. Я постоянно оборачивалась назад и хотела как можно скорее уехать с чужой земли.

      Всю дорогу, что мы с отцом прошли пешком, мы с дядей проскакали на лошади, лишь в одном из селений он слез с нее, чтобы взять у женщин свежего хлеба для меня.

      Через некоторое время он предупредил:

      – Фарангис, впереди будет дорога, которую нам нужно будет пройти пешком. Там опасно. Если нас увидят иракские солдаты, они нас схватят.

      Успешно пройдя то же место, что мы осторожно преодолели с отцом в темноте, дядя обернулся ко мне и, улыбнувшись, сказал:

      – Все, Фарангис, мы на нашей земле. Опасность