Номер 19. Александр Варго

из уважения к нашей дружбе… вот.

      С этими словами он из того же кармана выудил полиэтиленовый пакетик, перехваченный резинкой.

      – Побалдеешь, – сказал он, снова подмигивая. – Вещь стоящая, гарантирую. С клубничным вкусом, почти как конфетка. Только не рекомендую больше одной штучки за раз, а то чердак поедет…

      – Мама! – снова позвал ребенок снаружи.

      – Мне не нужны твои «колеса»! – крикнула Светлана, окончательно выходя из себя. – Давай деньги!

      Она стукнула Германа в грудь, но ответ не заставил себя ждать, и хлесткая оплеуха едва не опрокинула проститутку на пол. Светлана отшатнулась, держась рукой за пламенеющую щеку.

      – Мразь, – процедила она, с бешенством глядя на несговорчивого клиента.

      – И тебе не скучать, – хмыкнул Герман, открывая замок. Скрипнув, дверь распахнулась, и он едва не столкнулся с худеньким мальчуганом лет пяти. На ребенке были лишь красные шорты в грязных разводах. Ручки и ножки тоненькие, словно веточки, готовые сломаться от первого неуклюжего движения. Парнишка испуганно присел, вжав голову в тощие плечи, словно ожидая неминуемого удара. Герман хихикнул и торопливо прошел в холл, освещаемый одиноко моргающей лампочкой на проводе.

      – И позовите, наконец, Ксению, – кривляясь, проговорил он, начиная обуваться. – А то ваш старичок сорвет глотку…

      – Ненавижу тебя, – выдавила Светлана, едва сдерживая слезы.

      – Ты сказала, вас выселяют из хаты, детка, – вдруг сказал Герман, накидывая теплую куртку. – Что ж, бывает. Если что, я могу организовать тебе гараж. Вместо платы будешь обслуживать моих приятелей!

      – Убирайся!

      Его губы растянулись в кривой усмешке:

      – С наступающим!

      Сделав реверанс, Герман выскользнул из квартиры.

      – Мама? – дрогнувшим голосом позвал мальчик, и она присела на корточки перед сыном.

      – Мама, кто это? – тихо спросил паренек. Громадные серые глаза, казалось, заполнили все его лицо, чрезвычайно худое и изжелто-бледное, и эти глаза с нескрываемой тревогой смотрели на мать. – Он хотел стать нашим папой?

      Светлана с трудом удержала рвущийся наружу истеричный смех. Н-да, нужно иметь богатое воображение, чтобы представить Германа в роли заботливого отца и любящего мужа.

      – Нет, Антоша… Он… просто гость. Ты что-нибудь поел? Тетя Ксюша тебя покормила?

      Мальчик замотал головой, рассеянно щупая пальцами пузырьки герпеса, назревающие на губах.

      – Мы рисовали.

      Стук в соседней комнате возобновился с удвоенной силой, и лицо Светланы из благодушного стало жестким, почти злым.

      – Мама, дедушка стучит, – озабоченно произнес Антон. – Ему что-то надо, наверное.

      – Не ковыряй губы, – приказала она. – Посиди пока здесь.

      Мальчик послушно зашел в комнату, а Светлана направилась к отцу. Внутри у нее все кипело – она и так не питала особых чувств к своему пожилому родителю, но после той страшной аварии, унесшей жизнь матери, она возненавидела его. Затаенно-тихой, жгучей ненавистью, которую она одно время пыталась держать в себе, но в последние