Сердце Демидина. Александр Велин

об Алёше, который сейчас, наверное, ужинает с друзьями. И никто из них даже не знает, куда он пошёл.

      – Похлёбка у нас уже готова, – сказал Демидин чуть насмешливо, словно намекая, что суп варить из Понятых не собираются.

      На Вовку перестали обращать внимание. Демидин достал из рюкзака связку сушёных грибов и принялся подбрасывать их в котелок. Скоро стали разливать похлёбку и разламывать чёрный хлеб, передавая всё по кругу. Ложки и миски были алюминиевые, солдатские. Миска обжигала Понятых руки, но еда была вкусной и сытной. Говорили о каких-то былинах и старых легендах.

      Насытившись, Вовка понемногу разомлел. Наваристый грибной суп туманил ум и навевал мысли о детстве.

      – Лель, – позвал Демидин.

      – Да, Константин Сергеевич? – отозвался красивый парень с перехваченными ленточкой кудрявыми волосами.

      – Спой-ка нам о древлянах, – попросил Демидин.

      Лель порылся в рюкзаке и достал похожий на гусли инструмент.

      – Ольгины слёзы, – сказал он.

      Сидящие у костра замолчали. Демидин смотрел вверх, вглядываясь в блестящие сквозь чёрные ветви звёзды. В вершинах деревьев шелестел ветер. В костре, брызнув искрами, треснула ветка.

      Лель встряхнул головой и начал перебирать струны.

      – Погибла дружина Малова, отвела от Родины беду великую, – говорил он нараспев, —

      Ко двору ко широкому Игореву

      Приходили седые калики,

      Говорили Игорю Рюриковичу:

      «Не ходи в землю Коростеньскую,

      Не бери дани с Мала Древлянского.

      Ты да он – два сыночка-лучика

      У Ярилы – бога могучего».

      Игорь на такие речи нахмуривался,

      На такие слова подбоченивался.

      «Я не знаю Ярилы – бога могучего,

      Я теперь роду христианскаго,

      Полюбил премудрость заморскыя.

      А поеду-ка я в город Коростень,

      Соберу с Мала дани за десять лет!»

      Лель ударил по гуслям, и Понятых вздрогнул от глубокого звука, ударившего в темноту за пределами колеблющегося вокруг костра светового круга.

      – Не послушался Игорь каликов,

      Не послушался старых дедушок,

      Он осёдлывал коня богатырского,

      Он одёвывал кольчужку лёгкую.

      И не брал с собой меча заветного,

      А брал только чухонский ножичек

      Да ещё брал звонки гусельки.

      Вовку захватила героическая история. Люди почти не шевелились, замерло всё, кроме пламени костра.

      Едет Игорь лугами зелёными,

      В небе светит красное солнышко,

      Вдруг буланый конь спотыкается.

      «Что ты, верный конь, спотыкаешься?

      Али не по нраву тебе родимая сторонушка?

      Али тяжела тебе ноша княжия?»

      Отвечает князю богатырский конь:

      «Мне легка ноша княжия,

      Мне люба родимая сторонушка,

      Но не люба мне водица в Уж-реке.

      В Уж-реке водица, ох, солёная.

      Ох, солёная да, ох, горькая,

      Твоей, княже,