Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том V. Аркадий Казанский

и приводится в движение движителями некими блаженными – Законом Всемирного Тяготения и другими законами. И всё Звёздное Небо, где светил не сосчитать, подчиняется тем же законам. Все тела вступают во взаимодействие посредством единых сил и причин, но ликующая Природа своей влитой силой светится сквозь них. В Солнечной системе эта сила светится из нашего Солнца, в которое влита. Небо в своей великой мудрости расточает свой Разум по многим Звёздам. Это ключ к тому, что каждое светило блестит по-разному. Блеск зависит от начала, его производящего (от благости вызывающей его силы), поэтому, по мере благости, каждому светилу соответствует своя яркость и свой цвет (свой блеск и своя мутность). Так говорит Беатриче.

      Сегодня эти рассуждения, при всей своей наивности, не утратили актуальности. Век XVIII по праву можно назвать веком открытия Космоса. Наблюдения в телескоп, позволяющие увидеть планеты в форме диска, открытие собственного движения Солнца и пятен на нём, открытие спутников планет, наблюдение прохождения Венеры по диску Солнца, наконец, открытие новой, восьмой планеты Солнечной системы – Урана с двумя его спутниками, Гелиоцентрическая система мира – всё это достижения именно XVIII века, хотя ряд этих достижений по политическим соображениям был перенесён на бумаге в предыдущие века, вместе с инквизиционными процессами над великими учёными.

      Р. II.1 Вид полной Луны в телескоп, снабженный светофильтрами.

      Луна – единственное небесное тело, неоднородная поверхность которого видна невооруженным глазом. Народная фантазия видела на Луне фигурку Каина, несущего хворост. Плутарх, рассуждая о природе пятен на поверхности Луны, объяснял их разной «скважностью» планеты, не подразумевая, что она является небесным твёрдым телом. Считалось, что Луна – «скважина» на хрустальной сфере, через которую к нам доходит слабый свет Эмпирея.

      Paradiso – Canto III. Рай – Песня III

      Первое небо – Луна (продолжение) – Нарушители обета

      Quel sol che pria d'amor mi scaldò «l petto,

      di bella verità m'avea scoverto,

      provando e riprovando, il dolce aspetto; [3]

      e io, per confessar corretto e certo

      me stesso, tanto quanto si convenne

      leva» il capo a proferer più erto; [6]

      То солнце, что зажгло мне грудь любовью,

      Открыло мне прекрасной правды лик,

      Прибегнув к доводам и прекословью; [3]

      И, торопясь признать, что я постиг

      И убежден, я, сколько подобало,

      Лицо для речи поднял в тот же миг. [6]

      Поэт восторгается Беатриче, называя её Солнцем, что зажгло его грудь Любовью, хваля её доводы и аргументы, открывающие для него прекрасный лик Правды. Он, торопясь признать, что всё понял из этой лекции, поднял лицо и глаза для ответа, сколько подобало ученику.

      ma visïone apparve che ritenne

      a sé me tanto stretto, per vedersi,

      che di mia confession non mi sovvenne. [9]

      Quali per vetri trasparenti e tersi,

      o ver per acque nitide e tranquille,

      non sì profonde che i fondi sien persi, [12]

      tornan d'i nostri visi le postille

      debili sì, che perla in bianca fronte

      non vien men forte a le nostre pupille; [15]

      tali vid» io più facce a parlar pronte;

      per ch'io dentro a l'error contrario corsi

      a quel ch'accese amor tra l'omo e «l fonte. [18]

      Sùbito sì com» io di lor m'accorsi,

      quelle stimando specchiati sembianti,

      per veder di cui fosser, li occhi torsi; [21]

      Но предо мной видение предстало

      И к созерцанью так