Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том VI. Аркадий Казанский

? Можно ли по её тексту определить время и место действия, отождествить её персонажей с реальными людьми, определить, кто скрывается под именами Данте, Беатриче, Вергилий? Тщательный и придирчивый литературно-исторический анализ текста показывает, что это реально возможно. Сам поэт, желая, чтобы его бессмертное произведение было прочитано, оставил огромное количество указаний на это. Автор находит нужное время и место, позволяющее понять: что скрывается за мистическим занавесом Комедии, какие персонажи живут и действуют там.

      Шестой, последний том шеститомника посвящен расшифровке второй части дантовского «Рая».

      Брак невозможен, но Любовь торжествует. Всю свою последующую жизнь Данте посвящает Беатриче. Долгие путешествия, невероятные приключения, восхождение на папский трон, изгнание с трона, возвращение на родину после изгнания, создание бессмертных произведений человеческой мысли – всё посвящает он вечной и неугасимой Любви! Исключительно долгая жизнь поэта обрывается на 101-м году.

      Мечта разрушена, но только не любовь! Не можем быть вместе, что – ж, будем жить, и любить друг друга, как брат и сестра. Впереди у нас ещё очень долгая жизнь; поддерживая друг друга, мы пройдём по ней, пока смерть не разлучит нас.

      Ты уйдёшь раньше; я буду и оплакивать, и прославлять тебя всю свою жизнь, в которой ты займёшь место на небесах, радом с Непорочной Девой. Во имя тебя я обогну Земной Шар, создам бессмертные произведения мысли и творчества, создам письменности для народов и научу народы с ними обращаться, взойду на вершины власти и славы, уготованные мне, буду править всем христианским миром во имя твоё!

      Ни войны, ни нашествия, ни разрушения, ни смерти, ни голод, ни мрак забвения не остановят меня, моя любимая! Изгнание с трона только приблизят меня к родине и к тебе. Разве это не Рай, когда я окончу свои дни на любимой родине, рядом с тобой, и моими мыслями, и воспоминаниями.

      Paradiso – Canto XVIII. Рай – Песня XVIII

      Пятое небо – Марс (окончание) – Шестое небо – Юпитер – Справедливые

      Già si godeva solo del suo verbo

      quello specchio beato, e io gustava

      lo mio, temprando col dolce l’acerbo; [3]

      e quella donna ch’a Dio mi menava

      disse: «Muta pensier; pensa ch’i` sono

      presso a colui ch’ogne torto disgrava». [6]

      Замкнулось вновь блаженное зерцало

      В безмолвной думе, а моя жила

      Во мне и горечь сладостью смягчала; [3]

      И женщина, что ввысь меня вела,

      Сказала: «Думай о другом; не я ли

      Вблизи того, кто оградит от зла?» [6]

      Каччагвида замкнулся в безмолвной думе, а Данте погружен в свои думы, переваривая услышанное. Беатриче призывает его думать о другом, называя себя близкой Господу, который оградит от зла.

      Io mi rivolsi a l’amoroso suono

      del mio conforto; e qual io allor vidi

      ne li occhi santi amor, qui l’abbandono: [9]

      non perch` io pur del mio parlar diffidi,

      ma per la mente che non può redire

      sovra sé tanto, s’altri non la guidi. [12]

      Tanto poss` io di quel punto ridire,

      che, rimirando lei, lo mio affetto

      libero fu da ogne altro disire, [15]

      fin che `l piacere etterno, che diretto

      raggiava in Bëatrice, dal bel viso

      mi contentava col secondo aspetto. [18]

      Я взгляд возвел к той, чьи уста звучали

      Так ласково; как нежен был в тот миг

      Священный взор, – молчат мои скрижали. [9]

      Бессилен здесь не только мой язык:

      Чтоб память совершила возвращенье

      В тот мир, ей высший нужен проводник. [12]

      Одно могу сказать про то мгновенье, —

      Что я, взирая на нее, вкушал

      От всех иных страстей освобожденье, [15]

      Пока на Беатриче упадал

      Луч Вечной Радости и, в ней сияя,

      Меня вторичным светом утолял. [18]

      Поэт возвёл взор к глазам той, чей голос звучал так ласково и погрузился в нежный взор, передать который даже он не в силах. Одно он может сказать, что, глядя в глаза Любимой, он освобождается от всех иных страстей. На Беатриче падал луч Вечной Радости Любви и, сияя в её глазах, утолял поэта даже отражённым светом.

      Vincendo me col lume d’un sorriso,

      ella mi disse: «Volgiti e ascolta;

      ché non pur ne` miei occhi è paradiso». [21]

      Come si vede qui alcuna volta

      l’affetto ne la vista, s’elli è tanto,

      che da lui sia tutta l’anima tolta, [24]

      così nel fiammeggiar del folgór santo,

      a ch’io mi volsi, conobbi la voglia

      in lui di ragionarmi ancora alquanto. [27]

      «Оборотись и слушай, – побеждая

      Меня улыбкой, молвила она. —

      В моих глазах – не вся отрада Рая». [21]

      Как здесь в обличьях иногда видна

      Бывает