Проценты кровью. Андрей Анисимов

прекрасно знал, зачем идет в высокий кабинет.

      – Вот тебе мой презент. Все, что просил. Только запомни, Ваня, если мне что понадобится, пускай твой Шерлок свои дела в задницу засунет и меня без очереди…

      С этими словами министр открыл дубовый шкаф и извлек оттуда папку натуральной кожи с тисненым гербом державы. Иван Григорьевич принял ее из рук министра, открыл, удовлетворенно хмыкнул:

      – Порядок, генерал. Будешь первым клиентом.

      – Надеюсь, не понадобится, – вздохнул министр и, разлив по полстакана французского коньяка, протянул один Грыжину.

      Мужчины чокнулись, выпили, обнялись, и Иван Григорьевич с папкой под мышкой покинул шефа. Последний раз его доставлял домой водитель министерства. С завтрашнего дня генерал Грыжин – персональный пенсионер. В кармане генеральского кителя, надетого по столь торжественному случаю, Иван Григорьевич вез десять тысяч долларов, неофициальное выходное пособие, и новенькое пенсионное удостоверение. Деловые знакомые, в благодарность за оказанные некогда услуги, предлагали накрыть стол в любом ресторане. Но Грыжин не захотел.

      – На хрена мне эта помпа! Сегодня выпью в семейном кругу, завтра попарюсь в баньке и съезжу на недельку с Галиной Игнатьевной на нашу дачу. Вот и весь праздник. Побуду как порядочный с супружницей, – подумал Грыжин.

      Сын Николай с невесткой Машей ждали. Дочь Соня со своим артистом, как всегда, запаздывала. Еще Иван Григорьевич пригласил Аксенова с женой, да особенно не надеялся. До него дошли слухи – тезка запил и никуда не выходит.

      Галина Игнатьевна редко видела мужа при параде и теперь, пока сын помогал водителю вносить в дом цветы и подарки, с гордостью оглядывала мощную фигуру супруга в орденах и нашивках:

      – А ты у меня, Ванька, еще хоть куда. Гляди, молодуху не заведи. Отравлю ее, тебя и себя. Нет, пожалуй, только ее и тебя… Может, только ее. Тебя как-то жалко. Привыкла за тридцать лет.

      – Ерожин не звонил? – поинтересовался Грыжин, не обращая внимания на «жуткие» угрозы миниатюрной жены.

      – Звонил. Сказал, что уже дома. И что они с Надей выезжают. Сколько лет его Надьке? Не пятнадцать, надеюсь? Говорили, что молода для твоего Ерожина аксеновская дочка. Вот и запил твой друг с горя. – Сказав все это, Галина Игнатьевна, не дожидаясь ответа, засеменила на кухню.

      Грыжин снял китель, повесил его в гардероб и, усевшись в кресло, крикнул:

      – Варька! Варька, оглохла, что ли, старая?!

      Варвара Федотовна, вечная работница Грыжина, давно превратившаяся в члена семьи, вышла из кухни и, вытирая руки о передник, грозно спросила:

      – Чего тебе? Сам старый хрыч. А я, может, еще и замуж пойду. Надоели вы мне…

      Николай с водителем внесли кипу гвоздик и огромный короб с самоваром.

      – Господи! Куды ж его девать?! – запричитала Варвара Федотовна, всплеснув руками. – Проходу в квартиру не осталось. Ты бы деньгами просил, Григория. Ну, куды нам эдокий кипятильник? У нас, чай, не вокзал!

      – Здесь ни к месту, на даче