На переломе эпох. Том 2. Владимир Земша

думаю, что это вонь такая стоит! А это я в «плурализьм» ваш вступил сапогом! Ха!

      – А мож, вы не будете про Харина писать тогда, а?

      – А мож, и не буду. Но с другой-то стороны, вдруг он и впрямь в бега подастся. Что тогда! Ты пойдёшь тогда в сообщники! Да и я с вами обоими – в первую же очередь!

      – За что?

      – За что! За сокрытие, за плохую воспитательную работу, за невыявление дезертира в конце концов. Ладно, посмотрим. Ты, Моше, присматривай за ним. А то глупостей натворит, а нам потом – расхлёбывай! Да не беспокойся, у нас ведь всё по справедливости! Ведь пока он смирно себе сидит, ему ничего за это родство-то не будет, кроме как на «передовую» его, если что, не отправят.

      – На какую передовую?

      – Да что и тебя, Моше, что его, будут теперь вечно держать на расстоянии от границы, да от чего-то особо ответственного.

      – От чего такого?

      – Ну, например, в разведку пойти вам не грозит!

      – А-а! А чё мне разведка, а мне и в канцелярии хорошо!

      – Вот-вот! Вот и сиди себе смирненько, и усё буде добре, панове! Как вообще вы все здесь, за границей-то оказались, ума не приложу.

      ***

      Рота мирно спала. В коридоре светило дежурное освещение.

      Ответственный по роте лейтенант Тимофеев дремал, сидя за столом в канцелярии, подсунув шапку под лоб. Рядом жужжал маленький тепловентилятор, шевеля волосы на голове лейтенанта тёплыми потоками воздуха…

      ***

      Сон

      Исход.

      Жёлтые каменные стены города вокруг были озарены багровыми лучами заката. Сухой горячий воздух наполнял пространство. Тимофеев вдохнул, но это был не воздух, а жаркая горячая масса наполнила его легкие, подобно тому, что как-то описывал Майер из своих «туркестанских» воспоминаний. Люди в светлых туниках бронзовыми телами копошились внизу.

      – Велик Египет, – пожилая женщина в халате, украшенном узорами, подошла сзади. Остановилась на почтенном расстоянии. Опустила голову… Тимофеев обернулся…

      (Странное это было чувство. Вроде он и не он вовсе. И знакомы ему вещи и люди ранее им невиданные. Но всё это странным образом не вызывало ни малейшего удивления и воспринималось им как должное. Странное дело эти сны!.. А может, это лишь «отголоски прошлых жизней!?.»)

      – Что тебе, Иохаведа26? – молодой мужчина посмотрел на неё.

      – Муса27! Твоя грусть рвёт моё сердце! О чём твои мысли?

      – Велик Египет, но фараон стареет. И, похоже, грядёт не только его закат, но и наш. Кто же будет дальше править этой империей после Яхмоса?.. Как мне возвыситься над миром?.. Разве есть у меня шансы когда-либо занять трон фараона? Кто я? Всего лишь спасённый из воды великодушной принцессой Термутис еврейский мальчик, выросший во дворце фараона, подобный его сыну, но всё же я не его сын! – Моше задумался, грустно глядя на садящийся круг солнца.

      – Всему рано или поздно приходит

26

Иохаведа – на самом деле родная мать Моисея, заменившая во дворце ему няню.

27

Моисе́й (ивр. Моше́, «взятый (спасённый) из воды»; араб Муса, лат. Moyses) (XIII век до н. э.), в Пятикнижии – еврейский пророк и законодатель, основоположник иудаизма, произвёл Исход евреев из Древнего Египта, сплотил израильские колена в единый народ.