На переломе эпох. Владимир Земша

вдруг раздался резкий сухой хлопок. Все замерли.

      Шаталов Максим с недоумённым испугом сидел на стуле с ПК30 в руках. Курсанты ошалело вертели головами по сторонам. Молодые солдаты, чувствуя себя в полной «безопасности», испуганно таращились на полуголых курсантов с оружием.

      – Ша-та-лов! Твою-ю мать! Дебило-о-оид! Студент! – заорал замок, сумасшедше выкатив глаза из орбит. Шаталов молчал, затаив дыхание, боясь даже подумать о возможных последствиях, втянув голову в плечи.

      – Ты чё, олух царя небесного, забыл что ли, что это тебе не автомат! Тут патрон просто так затвором не выбросишь! Крышку открывать нужно, патрон вытаскивать, прежде чем на спусковой крючок жать!

      – Эй, там, на барже! Все живы там? А-а-а? – переходя на сиплый фальцет, воскликнул комод.

      – Кто-о стреля-я-л? – из канцелярии нарисовался грозный профиль ротного…

      К счастью, пуля, просвистев среди сотни человек, никого не зацепила, бесследно, совершенно мистически исчезнув в районе ружейной комнаты…

      – Старшина! Стройте роту! И с замкомвзводами в канцелярию! – профиль ротного исчез.

      Вскоре довольные сержанты гнали обильно матерящуюся роту на знаменитую «Е-н» гору.31

      Рота пыхтела, кляня всеми возможными проклятьями Шаталова. Ушитые по моде галифе трещали по швам в коленных изгибах. Вдруг Тимофеев заметил: что-то блеснуло в темноте среди деревьев на косогоре.

      – Смотри! Обелиск какой-то появился! – тот толкнул Юрку.

      – Ты раньше его видел?

      – Раньше не замечал, не знаю точно.

      Среди берёз и пожухлой листвы, недалеко от дороги, круто уходящей вверх, по которой они так часто то шли гусиным шагом, то брели, обвешанные оружием, на полигон, как-то нечаянно заметили маленький обелиск с фотографией черноглазой девушки, почти девочки, и черной надписью: «Трагически погибла здесь».

      Остановись, идущий мимо

      Вдохни в себя печаль мою

      Мой кроткий взгляд застыл незримо

      И с ветром песни я пою.

      Листвы унылое молчанье.

      Луч света с синей вышины.

      Несёт печаль со мной свиданье,

      Не знать мне радостей весны,

      Не знать мне жаркий трепет сердца,

      Не видеть свет любимых глаз,

      Не прижимать к груди младенца,

      Огонь звезды моей погас.

      Но я была когда-то с вами!

      Тоска ужасная в груди,

      Вы задыхаетесь слезами,

      Ведь все, что было, позади.

      Не слышать вам мой смех счастливый.

      Глядите вы в мои глаза.

      Навек я стала молчаливой,

      А на траве росой – слеза.

Автор В. Земша. 1980-е

      1.15 (87.09.05). Чешская контра

      Сентябрь 1987 г. Ружомберок. Офицерская общага

      «…Служба идёт нормально. Уже начинаю втягиваться. Здесь, за границей, – настоящая

30

Пулемёт Калашникова

31

В «Поле чудес», наверное, легко бы нашли пропущенные две буквы, для получения полного, хотя и совершенно нецензурного названия горы, примерно в километре от училища, обильно политой потом не одного поколения курсантов. При приближении к которой те обычно переходили на «гусиный шаг» на корточках