Букет кактусов. Лариса Уварова

важные органы вместе взятые. Ее интеллект, ум...

      – ... честь и совесть, – в тон ему подсказал Чип.

      – Не вижу повода для жеребячьего ржанья. Именно так: ум, честь и совесть нашего курса – просьба не путать с нашей эпохой! Впрочем, дамы и господа, все сказанное можно заменить тремя словами: Жемчужников, Борис Феликсович.

      Его светлые вихры упали на грудь в манерном поклоне, который оратор отвесил Александре.

      – Он кончил! – тоном судебного адвоката возвестил Филя.

      – А я – еще нет, – буркнул себе под нос Чип.

      Новый приступ непристойного веселья «господ мушкетеров» потонул в капитанском окрике кулинарной служительницы.

      – Эй, молодежь! У нас обед. Свое заседание закончите на улице.

      – Мадам! – Тамада послал за прилавок улыбку, вполне соответствовавшую его «блестящей» фамилии. – Что такое просто обед по сравнению с радостью дружеского общения?! Вы знаете, что сказал по этому поводу Омар Хайям? Он сказал...

      – Не знаю, что он там тебе сказал, а мне сейчас сказала заведующая, что пора закрываться! Так что давайте-ка, очищайте помещение. И посуду за собой приберите. Ишь ты: омар ему сказал... Может, еще скажешь – устрица?!

      Крашеная под серебристого пуделя «мадам» никак не могла успокоиться. Почему-то упоминание древнего классика, которого она спутала с представителем ракообразных, затронуло ее за живое. Вся компания тихо давилась от смеха. Проигнорировав торчащую между ними нескладную фигуру Дани Кулика, Борис максимально приблизился к уху Александры:

      – Внимание! Сейчас она скажет: «Больно умные все стали!». Спорим?

      Поспорить они не успели.

      – ... Больно ты умный, я смотрю! – долетело из-за стойки.

      Прыснув, Славик протянул другу руку.

      – Поздравляю, старик! Тебе отдано предпочтение.

      Видя, что это может продолжаться до бесконечности, Александра поднялась первая.

      – И правда, ребята, идемте. Неудобно...

      – Оставьте, миледи! – Жемчужников почти силой вырвал у нее из рук посуду, едва не задавив при этом Дейла. – В этой компании, как ни странно, есть еще настоящие мушкетеры. Хотя, глядя на Чипа, этого ни за что не скажешь. Позвольте за вами поухаживать!

      Картинным жестом уже не Д'Артаньяна, но Остапа Бендера он забросил на плечо спортивную сумку.

      – Идемте, господа. Мы чужие на этом празднике жизни! Прощайте, мадам Грицацуева! – И Борис, послав продавщице воздушный поцелуй, с достоинством двинулся к выходу.

      Едва компания оказалась на улице, как все четыре мушкетера, а за ними и «миледи» дружно расхохотались. Чип сформулировал за всех – правда, несколько туманно.

      – Ну, ты даешь, Трепач!

      – «Трепач» – это ваше хобби, Борис? – уточнила девушка.

      – Это его кликуха! – беззлобно резюмировал Чипков. – А то он все другим их лепит, грамотей.

      – Вот видите, Саша, с каким сырым материалом приходится работать нам, будущим инженерам человеческих душ! – Жемчужников с тяжелым вздохом подвижника дернул шеей