Поэтическая афера. Григорий Карянов

их наедине, но из квартиры Чернова вышел Еремин.

      – Я погляжу, здесь собрался свой клуб? Позвольте поучаствовать? – спросил он, обводя нас взглядом.

      – Присоединяйтесь, конечно, – пригласила его Катенька.

      – Чернов еще не появился? – спросил у него Зорин.

      – До сих пор в кабинете. Он сейчас беседует с поэтом… Юношей, – ответил Еремин. – Чернов вышел лишь для того, чтобы взять коньяк, и снова ушел в кабинет. Я думал, вечер неминуемо завершен, но коль пришла наша гостья, не все потеряно.

      – Степан Сергеевич, Вы всегда очень любезны, – ответила Катенька. – Может быть, пройдем в дом, не думаю, что Чернов уж сильно обидится, начни мы читать без него.

      – Только если Вы начнете первая. Тогда он явно не будет против, – пошутил Еремин, но Катенька приняла это как вызов.

      – Тогда прошу, господа, мы начинаем наш вечер, – сказала она, и мы поднялись в квартиру.

      Мы не вели себя обособленно, просто среди всех гостей, что пришли сегодня к Чернову, было мало тех, кто мог переступить через себя для знакомства. Они так и сидели по креслам и диванам, делая вид, что читают написанное на их бумажках. На самом же деле они смотрели на нас с какой-то долей зависти, когда мы вошли в комнату с бутылкой коньяка, принесенной Катенькой, и тарелкой с дольками лимона. Все места были заняты гостями, но, пододвинув столик, что стоял в углу, мы обступили его. Голубев и Ильич явно скучали, но на приглашение присоединиться отказались. На секунду я подумал, что они почувствовали обособленность нас с Зориным, но это чувство быстро прошло.

      – Я хочу поднять этот бокал за нашу прекрасную поэтессу, Екатерину Федоровну, которая всегда является украшением этого клуба, – сказал Зорин. Мы с Ереминым весело поддержали этот тост, кроме Катеньки, которая вновь просила не называть ее так.

      – А Вы, Николай, играете с огнем, между прочим, – сказал Покровский, подойдя к нашему столу.

      – Это Вы о чем? – поинтересовался Коля.

      – Вы знаете, о чем я говорю, – он открыл бутылку и налил себе стопку.

      – Оставим этот разговор, тост произнесен, назад дороги нет, – сказала Катенька, и мы выпили.

      – И все-таки я хотел бы обсудить этот вопрос, пройдемте, господин Покровский, – предложил ему Коля. Они ушли на кухню, а мы, выпив еще, освободили место для чтения.

      – Катенька, прошу, – сказал ей Еремин. Она вышла на середину и начала читать:

      Туманом окутан город, босая иду по дороге,

      Уже за углом протекает река, а над нею мосты,

      Мне ли, скажите, граждане, молиться о Боге,

      Утопиться в реке или, может, уйти в монастырь?

      Просторное белое платье и косы по обе стороны,

      Никого на улицах города нашего нет, кругом тишина,

      На ветках, косясь на меня, сидели черные вороны,

      А я не спешила жить и спокойно по городу шла…

      Она продолжала читать это стихотворение, но эти первые четверостишья заставили меня посмотреть