Мое самодержавное служение. Николай I

2-й гильдии купец Константин Королев.

      Ржевский 2-й гильдии купец Григорий Немилов.

      С.-петербургский купец Алексей Малыгин.

      Ржевский купец Иван Малыгин.

      Ржевский купец Севастиан Долгополов.

      С.-петербургский купец Григорий Дмитриев.

      С.-петербургский купец Ерофей Жуков.

      Московский 2-й гильдии купеческий сын Иван Гречюхин.

      Московский 2-й гильдии купец Емелиан Мотылев.

      Московский купец Тимофей Петров Лавров.

      С.-петербургский купец Федор Егоров Калмыков.

      Московский купец Зиновей Дмитриев Буренков.

      Верейский 2-й гильдии купец Василий Мартьянов.

      Верейский 2-й гильдии купец Иван Лупачев.

      С.-петербургский купец Федор Степанов.

      С.-петербургский купец Иван Шариков.

      С.-петербургский купец Самойла Вырубов, а вместо его, за неумением грамоте, по его велению подписал сын его Яков Вырубов.

Января 13-го дня 1828 годаЗаписка Николая Павловича статс-секретарю Н. Н. Муравьеву

      Призовите к себе г. Громова. Внушите ему, что я вовсе не воспрещаю их обществу иметь священника, но порядочного, известного и правительству, хорошей нравственности, а не беглого. Дозволяю устроить и церковь по образцу староверческой; но не могу никак согласиться на прием беглых попов и именье молелен вместо церквей или по крайней мере часовен.

13 января 1828 г.Собственноручная записка императора Николая I 1830 года[133]

      Серьезность настоящих обстоятельств, в связи с непосредственными интересами России, заставляет меня уяснить себе самому влияние, ими производимое на меня. Результат этого испытания пред судом моей совести, кажется, определяет мои обязанности.

      Географическое положение России настолько счастливо, что оно делает ее почти независимой, в отношении своих собственных интересов, от того, что происходит в Европе; России нет надобности искать союзников, потому что ей нечего бояться; границами своими она довольна, и ей нечего желать в этом отношении, и потому она ни в ком не должна вызывать беспокойства.

      Обстоятельства, вызвавшие заключение ныне действующих трактатов, относятся к тому времени, когда Россия, после решительной победы над ненасытным тщеславием Наполеона, пришла, как освободительница, помочь Европе сбросить с себя иго, под которым она томилась.

      Но память о благодеяниях скорее теряется, нежели забывают обиду. Уже в Вене вероломству почти удалось нарушить согласие, только что утвердившееся, и нужна была новая общая опасность, чтоб снова открыто соединить державы с тем, который, будучи всегда великодушным, был уже раз их освободителем.

      В продолжение последующих затем десяти лет союз между Россией, Австрией и Пруссией казался тесным; однако неоднократно обе эти державы отступали от буквального смысла и основных принципов, на которых были основаны союзные трактаты. Всегда терпение и умеренность покойного

133

Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россиею с иностранными державами. Сост. Ф. Мартенс. Т. VIII. Трактаты с Германиею. СПб. 1888. С. 167–170. Публикаторы указывают: «С целью вполне выяснить взгляды императора Николая Первого на весь западноевропейский кризис 1830 года мы приводим здесь почти целиком крайне замечательную записку, написанную собственноручно, от начала до конца, Государем в конце 1830 года».

Характерное уточнение встречаем у Брокгауза и Ефрона: «Николай I возымел мысль отдать Австрии и Пруссии часть только что усмиренной польской территории, за Вислой и Наревом. Проект этот подробно мотивирован в собственноручной записке имп. Николая I, напеч. в 8-м томе “Собраний трактатов и конвенций”. Из немецких источников известно, что проект этот не встретил сочувствия в Берлине или к нему не отнеслись там серьезно» (Николай I // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Т. XXI. СПб., 1897. С. 123).