Путешествие по пушкинской Москве. Александр Васькин

крепостной Пушкиных, преданный слуга поэта на всю оставшуюся жизнь. Его, «доморощенного стихотворца», также порою посещала муза поэзии. Козлов будет сопровождать Пушкина в южную ссылку, это к нему поэт обратится в ироничном стихотворении: «Дай, Никита, мне одеться. В митрополии звонят…». Он же понесет своего раненного на дуэли хозяина из кареты в квартиру, а затем поедет в Святогорский монастырь с гробом поэта. Женой Козлова была дочь Арины Родионовны Надежда.

      Среди прочих взрослых, окружавших поэта в детстве, были учитель русского языка Шиллер, гувернеры и учителя французского Монфор, Русло, Шедель; преподававший Закон Божий и русский язык священник Алексей Иванович Богданов, еще один поп – Александр Иванович Беликов, учивший еще и арифметике, а также учительница немецкого языка Лорж и противная гувернантка сестры Пушкина Белли. Словно про них написаны знаменитые строки:

      Мы все учились понемногу

      Чему-нибудь и как-нибудь,

      Так воспитаньем, слава богу,

      У нас немудрено блеснуть.

      Но пришла пора учиться как следует, и в двадцатых числах июля 1811 года Сашу Пушкина отправляют в Петербург, в лицей. Так закончился первый и самый лучший, романтический период его отношений с Москвой. Вновь поэт увидит родной город лишь через пятнадцать лет – в 1826 году. Встречи Пушкина с императором Николаем I, с москвичами, новые знакомства и, наконец, неоднократное чтение «Бориса Годунова» в домах Веневитинова, Вяземского, Соболевского и других (эта поэма в ту осень публично читалась автором в Первопрестольной минимум пять раз) стали возможны, прежде всего, благодаря его возвращению из ссылки в Михайловском 8 сентября 1826 года. Ссылка эта продолжалась более двух лет и прервалась неожиданно.

      Глава 2. Спустя 15 лет: возвращение в Москву «идолом народным» (1826–1827)

      «Высочайше Пушкина призвать сюда»

      Кремль, Малый Николаевский дворец

      Еще 3 сентября 1826 года Пушкин находился на Псковщине, не предполагая, что ждет его через несколько часов. День выдался теплый и погожий, он провел его в Тригорском, у Осиповых-Вульф, был «особенно весел». В одиннадцатом часу вечера он выехал в свое Михайловское, домой приехал затемно. А тут и жандарм подоспел, с пакетом от псковского гражданского губернатора Б.А. фон Адеркаса. В письме говорилось: «Милостивый государь мой Александр Сергеевич! Сей час получил я прямо из Москвы с нарочным фельдъегерем высочайшее разрешение по всеподданнейшему прошению вашему, с коего копию при сем прилагаю. Я не отправляю к вам фельдъегеря, который остается здесь до прибытия вашего, прошу вас поспешить приехать сюда и прибыть ко мне».

      Срочность, с какой Пушкина вызывали, а также доставка письма в ночное время не могли не навести и самого поэта, и обитателей Михайловского на печальные размышления. Так поступали разве что с декабристами, приезжая за ними среди ночи, чтобы препроводить к императору, а затем в тюрьму. Дворня перепугалась, Арина Родионовна плакала навзрыд. Пушкин утешал ее: «Не плачь,