Несезон (Мёртвый сезон). Федот Атрепьев

е безумства? Не дышишь полной грудью? Любовь – это другое состояние. Ее не купишь и не отнимешь. Она приходит для того, чтобы остаться.

      Речь, конечно, о взаимной любви. Потому что односторонняя любовь – это иллюзия. Самообман. «Когда-нибудь она оценит и полюбит меня так же сильно, как и я ее».

      Чушь. Никогда никто никого не полюбит потом, если не сделал этого сразу. В лучшем случае будет уважение.

***

      Она была некрасива. Ее лицо не привлекало внимание ни на секунду. Бледная кожа, мелкие черты, широкий лоб, впалые щеки, острый подбородок – полное отсутствие правильных пропорций. Беглый взгляд никогда не остановился бы на нем и тем более не стал исследовать дальше, фантазировать, вдаваться в подробности. Этого лица словно и не существовало, оно было будто чистый лист бумаги, легкая декорация окружающего мира, тоже, конечно, неидеального и несовершенного. Но лицо и не было отталкивающим. И правильно, только красота и уродство привлекают внимание, остальное требует тщательного изучения для принятия созерцательного решения и классификации поступившей информации.

      Неторопливо копаясь в салате, словно в поиске приятного и неожиданного сюрприза, бледная, как тень призрака, рука-вилка – где одно заканчивается и другое начинается, понять было сложно из-за утонченности того и другого – зацепила салатную массу и направила в рот. Длинные, тонкие и почти прозрачные губы послушно раскрылись и пропустили пищу внутрь. На мгновение стали видны зубы – серые, маленькие и ровные, в целом правильные. Светло-русые волосы, не знавшие никогда укладки и краски, устало спадали на плечи, облаченные в блузу грязно-бежевого цвета. Вот и все, что можно сказать об этом маленьком сером мышонке с большой головой. С такими данными, конечно, нет кольца на известном всем пальце.

      Мужчина лет тридцати пяти остановил на ней пустой взгляд. Он не знал, что хотел найти в этом неприглядном существе. Может, спокойствие или глубину. Так или иначе, он не отвернулся, когда она огляделась вокруг, и угодил в ее глаза, утонул в них, словно в водовороте холодного и глубокого озера, безвозвратно потеряв себя в этой пучине чистых вод. Что же делать, и так бывает, не думая и нехотя, мы сами строим конструкции, в которых иллюзорно живем.

      Давно закончив ужин, Роман допивал вино – неплохой букет за небольшие деньги. Мысли витали в голове, настигая одна другую, вступая в конфликт или в союз, пугая и путая сознание, окунали его в леденящее море подсознания. В такое время необходим буек, за который можно зацепиться и не уйти в долгое плаванье грез.

      «Интересно, кто она? На что рассчитывает и чем живет? Она одинока – все в ней говорит об этом. Она подарок в данном месте и в реальном времени. Уверен, никто не претендует на нее, никто ее не ждет и не жалеет, тем более не любит. А она? К кому она питает чувства, кого ждет? Или просто надеется? Любовь вообще штука сложная, особенно если ее нет».

      Роман очнулся. Ресторан был почти пуст – не сезон. Хотя погода великолепная. Средиземноморье всегда ласково и приветливо встречает гостей и искренне плачет, когда те уезжают восвояси.

      Роман вышел на улицу и решил прогуляться по пустому городу и набережной, вдохнуть морского ветра и свежего воздуха. Горы сползали к морю и напоминали гигантских медведей, решивших отдохнуть и упавших прямо перед прибоем, положив морды на берег.

      Их лохматые туши укрывали от резких ветров, а буйная растительность снабжала кислородом все побережье. На темных шкурах медведей виделись бурые крыши, придающие им интересный колорит. Это раны. Но медведи не обижаются. Ведь они лишь затем и легли здесь, чтобы маленьким и слабым людям было комфортно. Всякое животное любит, когда ему чешут загривок, заботятся о нем, любят, связывают с ним свою судьбу. Горы дружат с людьми и стараются им помочь, дают материю, взамен просят лишь любить их и складывать в их честь песни. Огоньки одиноких хибар, как звездочки ночного неба, рассыпались на шкурах, радуя глаз и успокаивая разум. Они укротили гигантов, расположились на них и дарят спокойствие наблюдающему за ними путнику.

      Роман присел на лавку под большим кленом и закурил. Вино еще будоражило кровь. Неподалеку в прибрежном кафе музыкант играл на гитаре, приятный голос выводил песню о любви, бархатно выговаривая каждое слово, в такт ему шептали волны. Редкие пары влюбленных, как легкие баркасы, проплывали мимо. Одинокие люди задумчиво прохаживались, а небольшие компании щебетали, хихикали и смеялись над шутками, которые слышали только они.

      Покой – тот самый, что снится, о котором мечтается и к которому все так стремятся, – необходим нам как воздух, и мы хватаемся за него, как за соломинку, но не имеем сил удержать и теряем его.

      Слеза пробилась из-под века и побежала по щеке, как только что зародившийся ручеек в горах после ливня. Это ветер и соленый воздух режут глазки, оправдание слабости, конечно, грех, но самый маленький и безобидный. «Почему я один? И здесь? Среди этих, пусть и безопасных, медведей». Вопросов всегда много. Роман собрался с мыслями и встал, одновременно стер слезу со щеки. Сегодня он ни с кем не разговаривал, ничего не доказывал. Первый день после многих лет. Непривычное состояние. Как же все рвется в нем в спор, в бой, хочется убедить кого-нибудь в чем-то.