Опасные маршруты. Джек Лондон

свой великолепный боевой меч. Это очень удивило верного слугу.

      «Неужели мой господин вновь собирается в поход?» – подумал он.

      Около полуночи Фэнга словно что-то толкнуло.

      – Господин! Ты спишь? – промолвил он тревожно.

      Старик не отвечал.

      Тогда паж вошел в спальню и при свете лампады открыл ужасную истину: Лакон-Тай лежал бездыханный. Тут же, возле его ложа, на полу валялся изящной работы золотой флакон.

      Подняв и понюхав горлышко флакона, Фэнг воскликнул:

      – Мой господин отравился!

      И бросился в комнату давно уже уснувшей Лэна-Пра.

      – Госпожа! Несчастье! Пробудись, госпожа! – кричал он.

      В мгновение ока весь дом был на ногах. Но единственным не потерявшим голову человеком оказалась Лэна-Пра:

      – Послать гонца за… Нет, не нужно знахарей! Я знаю, в соседнем доме живет третью неделю европейский врач, к которому днем приходят сотни бедняков-больных. Позовите европейца.

      Никому не пришло в голову ослушаться этого приказания, и через пять минут европейский врач вошел в спальню отравившегося старого вождя. А когда лучи солнца позолотили остроконечные верхушки причудливых крыш храмов Бангкока, на веранде дворца Лакон-Тая можно было видеть трех человек: еще очень слабый, но словно чудом вырванный из когтей смерти Лакон-Тай, держа руку не отходившей ни на мгновенье от него дочери, слабым, но прочувствованным голосом благодарил спасшего его европейца.

      – Ты вернул меня к жизни, друг, – говорил старик, – и я дал тебе слово, что не возобновлю попытки самоубийства. Но едва ли на радость остался я жить… Я поведал тебе все. Едва ли что-либо спасет меня от погибели. В лучшем смысле, если император смилостивится, он на долгие годы сошлет меня в какую-нибудь глухую провинцию.

      – Так что же? – отозвался врач. – Будто бы люди живут только в столице Сиама? Я дорого дал бы, чтобы иметь возможность проникнуть вглубь неведомого миру края, и если ты пожелаешь, я охотно последую за тобой в изгнание.

      При этих словах глаза молча слушавшей разговор девушки загорелись. Она посмотрела благодарным взором на врача, потом потупилась. И, словно почувствовав ее взгляд на своем лице, молодой европеец, в свою очередь, впился взглядом в лицо Лэна-Пра.

      Ночью, когда ему приходилось возиться с долго не приходившим в себя старым вождем, Роберто Галэно, так звали европейского врача, не имел времени разглядеть девушку, ловко и толково помогавшую ему. Теперь он видел ее прекрасное лицо при ясном свете дня, на это лицо ложились золотые лучи солнца юга, и Роберто Галэно едва сдержал возглас восхищения.

      Эта сцена была прервана появлением слуги, который доложил старому вождю о приходе гонца из дворца.

      – Введите гонца! – распорядился Лакон-Тай.

      – Послание нашего великого повелителя, царя над царями, божественного, непобедимого! – возгласил гонец, державший над головою обернутый в желтый шелк ящичек.

      Дрожащими руками взял этот ящичек