365 и 1 день, чтобы рассказать сказку о любви. Вера Талипова

и детей.

      Она была женщиной, о которой помнишь. Даже если просто видел ее хоть раз, если слышал ее мягкий голос, если смотрел в ее синие глаза. Дело не в только в красоте – миниатюрная брюнетка с длинными темными вьющимися волосами, было что-то другое – какая-то нереальность, даже неуместность во всем облике. Как экзотическая бабочка в здешнем холодном беспощадно однообразном сером климате и одноцветной жизни.

      Но вот всего два дня назад она была на работе. После уроков педсовет. Решали как обычно какие-то чрезвычайно важные вопросы. Вероника вдруг почувствовала страх. Невыразимый, почти животный страх. Она встала, резко метнулась к выходу. И тут резкая боль заставила ее остановиться. Она оглянулась, растерянно посмотрела вокруг. Потом время остановилось, и это почувствовал каждый, находящийся в этом помещении. Все словно перестали дышать, даже капли дождя за оком будто замерли в непонятном стоп-кадре. Потом произошло неизбежное – Вероника умерла. Она умерла еще до того, как упала. Все засуетились вокруг. Вызвали скорую. Пытались что-то делать: хлопал по щекам, делали искусственное дыхание. На удивление быстро приехали врачи. Мужчина врач понял, что женщина мертва сразу как вошел. Она лежала сломанной куклой. Врач уже точно знал, что это не починить и ее больше нет. Но вокруг было много народа и все были растеряны, испуганы. Он попросил всех выйти. Опустили головы, покорно вышли за дверь, осталась только Мария Дмитриевна – директор школы. Она всегда была сильной женщиной, но сейчас не могла заставить себя пошевелиться. Так и стояла, смотрела, как врач расстегивает блузку Веронике, как пытается заставить работать ее сердце при помощи электрошока. «Разряд», «Еще разряд» – он знал, что бесполезно. В душе у него поселилась тоска. Это ощущение он помнит, еще с того времени как впервые увидел, как умирает человек. Это всегда тоска. Потом «скорая» уехала. Дома вечером врач еще раз вспомнит эту красивую сломанную куклу, вспомнит и нальет себе водки, чтобы тоска глубоко так уж не въелась.

      Мария Дмитриевна стояла и не знала, что делать дальше. Врач ушел, сунул ей какую-то бумажку, буркнув: «Смерть до прибытия». И теперь надо как-то что-то решать. Она даже не знала, кому позвонить – Вероника Владимировна жила одна, родных у нее не было. Но нужно ведь как-то все организовать. Села. Где-то у нее был телефон бывшего мужа Вероники Владимировны.

      Виталий взял трубку и не сразу понял, о чем ему говорят. Вероника – мертва. Он помолчал. Потом: «Сейчас приеду». Все это было неважно и казалось чем-то нереальным.

* * *

      Егор

      Сейчас все это было не важно, и казалось чем-то нереальным. А реальность все дальше и темнее уходила от Егора. Вероника. Ника. Его Ника. Ее больше нет. Это было невозможно. Только с ней он мог быть собой. Никем не притворяться, ни в чем не убеждать. С ней можно было молчать. С ней можно было смеяться. Она чувствовала настроение, знала мысли. Егор ушел от нее, но она осталось в нем. Просто и неосязаемо. Непостижимым образом она заполняла его сердце. Только сейчас почувствовал,