Бездна твоих страхов. Герман Шендеров

я не мог пошевелиться. Не мог оторвать взгляд от древнего клоачного божества, стёкшего со своего тошнотворного ложа.

      Мелкие твари вкручивались тонкими хвостиками мне в мозг, в глаза и желудок. Глазки на губчатом теле пронзили мое сознание, пролистав мысли и воспоминания. Черные зрачки налились неописуемым цветом, открывая мне то, имени чему нет. Перед тем как отключиться, я услышал радостное, многоголосое:

      – Принял! Он тебя принял.

* * *

      Утро встретило меня жутчайшим похмельем. Ужасно хотелось есть. Я мог почти слышать, как визжит желудок, требуя насыщения. Пошатываясь, я побрел к холодильнику, открыл дверцу и понял, что дома мне есть нечего – все эти бобы, травы и овощи вызывали вместо аппетита омерзение. Анна, судя по звуку льющейся воды, была в душе. Нужно поторопиться.

      Запыхавшись после бега, я уже стоял у кассы, притопывая на месте от нетерпения. Кассирша пожелала мне доброго дня, но я не ответил – все внимание было поглощено небольшим белым пакетом в руке. Стоило мне выйти из магазина, как я порвал вощеную бумагу пальцами и впился резцами во влажный кусок. Мясо было жесткое, свежее, пожалуй, даже слишком свежее. Ему нужно было бы немного полежать.

      Стоило мне открыть входную дверь квартиры, как мозг просверлил нервный окрик:

      – Бенджамин, ты совсем придурок? Что это за херня?

      Обреченно вздохнув, я пошел на голос. Анна стояла у края кровати и указывала пальцем на грязные следы на простыне, где лежали мои ноги. Неужели я вчера добрался до дома босиком? Постельное белье было испачкано какой-то землей, маленькими веточками и листьями.

      – Не знаю, милая, откуда это. Сейчас уберу.

      – Куда ты денешься? Где-то шлялся весь вечер, вдобавок… – она осеклась, взглянув на меня, после чего брезгливо фыркнула, – Выглядишь как свинья, так еще и ешь как свинья.

      Я провел пальцами по подбородку. На пальцах осталось немного темной крови от съеденного мной куска говядины.

      – Уйди с глаз моих. И постриги ногти на ногах – ты испортил носки.

      Опустив глаза на ноги, я увидел, что ноготь большого пальца и правда прорвал носок и теперь торчал наружу заостренным концом. Пора было собираться на работу.

* * *

      Не знаю, чего я ждал, идя на кладбище. Не живет же она там, в самом деле? Или все же…

      Вдыхая густой аромат черемши, я методично обходил участок за участком в поисках Монт, но, кажется, был единственным посетителем этой обители скорби. Лишь мой старый знакомый – кладбищенский ворон – скакал по бортику фонтана, вылавливая какие-то крошки из воды.

      Сев на «свою» скамейку, я привычно достал новый зеленый контейнер из сумки – Анна не забыла меня отчитать за потерю предыдущего. Внутри свалявшимися коровьими лепешками лежал домашний фалафель. Есть хотелось ужасно, но мозг словно отрицал саму возможность того, что эти желтоватые комочки вообще могут быть пищей. Раньше я бы сходил в какую-нибудь кафешку за пастой карбонара, уткой в манговом соусе или еще лучше –