Разбитое стекло. Алла Холод

в полицию встанет с самого утра. До этого времени я прошу никого не покидать этот дом. И так как скоро к делу подключатся совершенно посторонние люди, я хотел бы прояснить некоторые вещи сейчас, пока мы здесь еще одни. Первой мы опросим и отпустим Марину. Итак?

      – О чем я должна рассказать, Альберт Валентинович?

      – Марина, сейчас важна любая мелочь. Может быть, вы что-то видели или слышали такое, чему сначала не придали значения? Может быть, заметили какую-то странность в чьем-то поведении? Я имею в виду поведение не только Юлии, но и любого другого человека, кто был в доме. Может быть, вы случайно услышали какой-то телефонный разговор? Пожалуйста, постарайтесь вспомнить все, что вчера было. Кто о чем говорил, кто с кем ссорился, если такой факт имел место.

      Марина переводила испуганный взгляд с одного из присутствующих на другого и только усиленно моргала.

      – Но я не могу ничего такого вспомнить, Альберт Валентинович, если бы было что-то из ряда вон выходящее, я, конечно, обратила бы внимание. А так… Сами знаете, сколько у меня вчера было хлопот. Готовка, сервировка, посуда…

      Она поджала губы. Скрестила руки на груди. Язык тела говорил о безоговорочности принятого ею решения не вмешиваться в хозяйские дела ни под каким предлогом.

      – И все же подумайте, все произошло неожиданно, и, может быть, вы не готовы вот так сразу ответить на мой вопрос. Вспомните вчерашний день, попробуйте восстановить его по минутам. Может быть, что-то всплывет. А пока мы вас отпустим.

      – Уже скоро девять вечера. Мне приготовить ужин? – спросила Марина, обращаясь к Владу.

      – Да, сделайте что-нибудь, – ответил он механически, – только не спрашивайте, что именно. На ваше усмотрение.

      – Хорошо, Владислав Альбертович, – кивнула Марина, – если никто не возражает, я все-таки запеку цыплят.

      – Я же просил! – рявкнул Влад, и прислуга с извинениями удалилась.

      – Она у вас тут постоянно? – спросил Альберт Валентинович, когда Марина ушла.

      – Нет, приходящая, – объяснил Влад, – Юля с удовольствием готовит еду и ей помощь в этом не нужна. Марина приходит по необходимости: то два, а то три раза в неделю. Когда работы по дому было больше, она тут чаще бывала. Убирает, смотрит за цветами, гладит белье. Она хорошо готовит, и мы договорились, что если у нас гости, то она приходит и помогает.

      – Она что-то слышала, видела или знает, но не говорит. Так мне показалось. А тебе?

      – Я не знаю, – ответил Влад, – я не психолог.

      – Ну что ж, тогда мы продолжим. Простите, Анечка, мы с вами успели подружиться за этот небольшой срок, вы очень милая и умная девушка, вы мне очень симпатичны, но мне придется задать вам тот же вопрос.

      – Боюсь, что мне тоже нечего вам сказать, – ответила Аня.

      Для себя она уже приняла решение, основанное на своем критическом отношении ко лжи в любых ее проявлениях. Врать Анна не умела и не считала нужным учиться. Она знала, что ее выдает все: глаза, жесты, мимика, краска, заливающая лицо. И