Замки на их костях. Лора Себастьян

и другие. Всего десять. Живыми родились шесть, трое прожили больше недели. Ни один не прожил больше двух.

      – Мне очень жаль, – снова повторяет она.

      Король Варфоломей качает головой.

      – Я говорю это, чтобы ты поняла: у нас с женой больше не может быть детей. По каким бы то ни было причинам, но звезды нам их не дадут. А объединенный Фрив слишком молод, слишком хрупок и не выдержит, если я умру без наследника.

      Глядя на Байра, он делает паузу. Тот выпрямляется, и его лицо внезапно становится пепельным.

      – Однако у меня есть наследник.

      – Ты, должно быть, шутишь, – практически рычит Байр. – Киллиан умер шесть дней назад, и ты хочешь, чтобы я его заменил? Просто забрал его жизнь, его титул, его помолвку, словно пару ношеных ботинок?

      Король Варфоломей вздрагивает, но не отводит взгляд.

      – Фриву нужно ясное будущее. Узаконить тебя – единственный способ дать ему этот шанс.

      Он не ждет ответа Байра, а вместо этого обращается к Дафне:

      – Так наш договор с Бессемией останется в силе. Я уже писал твоей матери. Ее согласие прибыло незадолго до вас. Пока мы говорим, составляется обновленный контракт.

      «Конечно, она согласилась», – думает Дафна. Один принц Фрива ничем не отличается от другого. Она сомневается, что ее мать вообще раздумывала над этим вопросом.

      – Это просьба? – спрашивает Байр своего отца дрожащим голосом. – Или королевский приказ?

      Король долго не отвечает, хотя внезапно выглядит намного старше своих тридцати семи лет.

      – Ты мой сын, – говорит он Байру. – И я считаю, что воспитал тебя должным образом, так что ты способен понять разницу.

      Если Байр и понимает, то ничего не говорит. Вместо этого он смотрит на Дафну, впервые с тех пор, как она села в карету.

      – А ты? – спрашивает он язвительно. – Согласна выйти замуж за незнакомца?

      Дафна выдерживает его взгляд.

      – Я и так собиралась выйти замуж за незнакомца, – отвечает она, а затем смотрит на короля Варфоломея. – Я сделаю все, что нужно для выполнения договора.

      Если бессемианский дворец – жемчужина страны, солнце, вокруг которого вращается вся жизнь, то дворец, в который ступает Дафна этим вечером, – длинная тень Фрива, средоточие его дикости и жестокости. В свете свечей не видно ни тени золота, ни сияющей эмали, ни блестящего мрамора. Сплошь камень и дерево, узкие коридоры, устланные толстыми шерстяными коврами серых оттенков, да скудный декор. И если вход дворца в Бессемии светел и украшен картинами в позолоченных рамах и фарфоровыми вазами с живыми цветами, то здесь царит полутьма и видно лишь несколько нарисованных маслом портретов, обрамленных деревянными рамами.

      Дафна плотнее укутывается в накидку из горностая.

      – Я должен проведать королеву, – говорит король Варфоломей, как только они оказываются внутри. – Байр, ты проводишь Дафну в ее покои?

      Не дожидаясь ответа, король спешит прочь по темному коридору. Дафна и Байр остаются в неловком молчании.

      – Мне