Камуфлет. Олег Айрашин

ркающими золотом нагрудными знаками. Сунув мне под нос корочки, сходу прошлись по комнатам. Но это так, ритуал соблюсти. Знали собаки, где и что искать.

      На кухне оба уставились на газовую плиту. Лысый пузан потёр ладошки:

      – По долгам следует платить, верно?

      Усатый хмуро жевал зубочистку. Я молчал – а что тут скажешь?

      – А вы просрочили. – Лысый покачал головой. – Работу не сдали – и деньги не возвращаете. От плиты отойдите.

      Не стоило брать аванс, прожили бы как-нибудь и без этих двухсот тысяч. Но даже в страшном сне тогда не грезилось, что рукопись в срок не сдам. И что обидно – из-за одного-единственного слова. Не глянулось оно мне, вишь ты. Типа крутой стилист, понимаешь.

      Коллекторы действуют по закону – и я бессилен.

      Верзила наклонил плиту, лысый извлёк из‑под неё мой заветный свёрток, перехваченный джутовым шпагатом, и сноровисто развязал его; снятый с альбома пакет полетел в угол. Лысый, осклабившись, перевернул увесистые листы с серебряными рублёвиками.

      – Ты только посмотри! – Лысый повернулся к усатому. – А ведь нас уверяли, что денег нет. Ай‑я‑яй! Головы людям зачем‑то морочили. – Он лукаво прищурился. – А денежки‑то – вот они где.

      – Это не деньги… Старинные… коллекция… личное.

      – Уже нет. – Усатый выплюнул зубочистку.

      – Верно говоришь, Степаныч. Так, и что у нас тут? Ну-ка посмотрим…

      Лысый присел к столу.

      – Ну-ка, ну-ка… Ух ты, «крестовичок»-то какой шикарный!

      Лысый не спеша перелистывал пластины.

      – А вот и Петя Второй. Так-с, а Петя Третий почему отсутствует?

      Эх, прибить бы незваных гостей! Двадцать лет – псу под хвост. Двум чёрным псам.

      – Не по средствам, что ли? А? Иван Антоныча тоже вот нету. Зато что есть – пальчики оближешь!

      Захлопнув кляссер, лысый взвесил его на ладони:

      – Должно хватить.

      Я молчал.

      – Заканчиваем. – Лысый кивнул верзиле. – Дуй за понятыми. Чего замер? Соседей тащи!

      Что же делать, что делать? А если спиной к плите – и незаметно кран открыть? А самому затаить дыхание?

      Мне даже почудился газовый запах.

      Господи, бред какой. Ну зачем, зачем я брал этот чёртов аванс?

      – А может… – Лысый раскрылся лукавой улыбкой… – решим вопрос на месте?

      – Это как?

      – Легко, дружище. Медь остаётся вам, серебро достаётся нам. А? – Он лучился радостью. – Как говорится, бабе – цветы, дитям – мороженое. И ваш долг списывается. Идёт?

      Ага, откатит издателю десяток моих монет – и всё уладилось? За дурака меня держит.

      Хлопнула входная дверь – вернулся усатый. Один, без соседей.

      – Вы, я вижу, упрямитесь? – Лысый печально вздохнул, тут же раздался страшный, нечеловеческий вопль – и меня сбили с ног.

      Я вскочил, но сверху обрушился пол, и почему-то асфальтовый.

      Надо мной склонился незнакомый мужик в очках:

      – Цел? Сам-то встанешь? Что же ты на красный-то?

      Я с трудом поднялся и… враз очутился на улице. Вот оно что… Визжали, оказалось, тормоза белой «Тойоты», она же и опрокинула меня наземь. А лысый и усатый, стало быть, исчезли.

      – Может, в больницу тебя, а?

      – Да ладно… – я переступил с ноги на ногу; в правом колене резануло.

      – Кровь на щеке, вон.

      – Ерунда… – промокнул жгущую ссадину платком. – Слушай, не бери в голову, всё нормально.

      – Точно?

      – Да езжай, затор уже из-за нас.

      К чему был этот сон наяву? А впрочем, догадаться не сложно: вконец меня достали печали и тревоги.

* * *

      Профилактика. До чего отвратительное слово – казённое, сухое до трухлявости. А заменить – нечем. И обойтись – никак. Издатель требует рукопись, а у меня повисла проходная идея. Вроде простая мысль: лучше подстелить соломки, чем ждать, пока жареный петух клюнет. Но как это выразишь одним термином?

      Прилежный ремесленник, я запрещал себе затёртые словечки. Передо мной высился пример – строки Ахматовой из знаменитого цикла «Ветер войны»:

      Птицы смерти в зените стоят.

      Кто идет… Ленинград?

      Почти каждый поэт, не мудрствуя лукаво, вместо многоточия вставил бы: «защищать».

      Но не Ахматова. Ибо «защищать» – б/у. И она таки нашла замену:

      Птицы смерти в зените стоят

      Кто идет выручать Ленинград?

      Не слабо? А вот у меня с этой долбаной профилактикой – не получается. Хотя верный ответ наверняка имеется. Но почему словари-то молчат? Господи, из-за одного мутного существительного все планы рушатся! Проклятущая профилактика чуть не в каждой главе колом встаёт. И аванс этот чёртов, где же, где достать эти двести штук?

      Если