Ключи Пандоры. Ирина Мельникова

кто точно до Миролюбова довезет.

      Глава 3

      Никита стоял около двухэтажного здания, выкрашенного в нежно-розовый цвет, и вздыхал. Картинка, представшая его взору, была сокрушительной. Среди неопрятных высоток, похожих на облезлых дворняг, розовое здание смотрелось как пряничный домик, к которому так стремились Гензель и Грета.

      Чья-то заботливая рука привела в порядок старое здание детского садика, положила асфальт, выкорчевала остатки железных лесенок и качелей, срезанных любителями цветмета в голодные девяностые, насадила всюду розы и кусты сирени. И затем загнала в него редакцию глянцевого журнала «Взгляд», а часть помещения сдала в аренду. Арендаторы тут были солидными, проверенными временем и экономическими реформами.

      Казалось невероятно приятным нырнуть после несусветной жары в уютный мирок, окруженный сиреневыми кустами. Туда, где кондиционированный рай с мягкими креслицами в холле, кадки с юккой и монстерами, секретарь, которую можно раскрутить на кофе и, если повезет, на печенье. Только Никита пока не спешил входить.

      В тени сиреневых кустов притаился в засаде лакированный зверь, взиравший на мир бессмысленными выпуклыми глазами. Зверь звался «Тойота-Ярис», имел серый окрас и принадлежал Юлии Быстровой, работавшей в журнале «Взгляд» шеф-редактором.

      Никита сглотнул слюну и, тяжко вздохнув, двинулся к дремавшему автомобилю. Провел пальцем по блестящему борту и тихо спросил:

      – Ты ведь хочешь быть моим? Правда?

      Автомобиль хрюкнул и завыл с истошными переливами. Тут же распахнулось окно первого этажа, а на крыльцо выбежал охранник.

      – Эй! – заорал он. – Отойди от машины!

      Из окна орать не стали, только призывно махнули рукой. Автомобиль пискнул и прекратил истерику. Никита снова вздохнул, поднялся по ступеням и прошел мимо охранника, который на всякий случай сделал вид, что орал на кого-то другого.

      Юля сидела в кабинете и говорила по телефону. Движением головы показала на кресло, затем – на чайник, продолжая бросать короткие фразы в трубку. Похоже, кому-то отказывала, но, судя по ее лицу, никак не могла отделаться от собеседника. Никита уселся в креслице, нашел на тумбочке чистую чашку и налил себе чаю. Юля закатывала глаза, гримасничала, но невидимка на другом конце провода не сдавался.

      – Анна Ивановна, извините, но формат нашего издания не подразумевает публикацию ваших мемуаров, тем более вы не актриса, не певица, даже не ветеран войны или труда. У нас глянцевое издание, если вы знаете разницу между журналом и газетой.

      Трубка отчаянно заверещала, но Юля решительно прервала монолог.

      – Я все сказала! Не беспокойте меня больше. Мы все равно не станем вас печатать! Да хоть царю, хоть господу богу жалуйтесь!

      Швырнув трубку, Юля сердито уставилась на Никиту. Тот жевал булочку, смотрел с сочувствием, а вазочку с конфетами пододвинул поближе.

      – Судя по реакции, тебе звонила Шкуренко? – поинтересовался он.

      Юля кивнула, не в силах произнести ни слова.