Первое дело Карозиных. Александр Арсаньев

из кармана и принялась ее внимательно разглядывать. Маленький глянцевый кусочек картона был испещрен по краю загадочными символами и знаками, а в центре на неизвестном Катеньке языке было написано три слова. В том, что это именно слова, Катенька не сомневалась – ведь что еще может быть на визитке, кроме имени ее владельца?

      Супруга профессора долго всматривалась в таинственные значки, пытаясь понять их смысл, однако в конце концов отказалась от бесплодных попыток. Либо Катенькиных познаний не хватало, чтобы разгадать надпись, либо этого самого смысла там и в помине не было.

      Однако последнее предположение никак не могло быть верным. Катеньке пришло на ум, что бывший Дашенькин жених говорил что-то о тайном обществе, в котором, по ее собственному признанию, состояла его невеста. Вполне вероятно, что эта загадочная визитка имеет самое непосредственное отношение к этому тайному обществу. Катеньке срочно нужен был человек, который мог бы разгадать значение букв и знаков.

      И такой человек среди ее знакомых был. Вернее, была – милейшая Анна Антоновна Васильева, вдовая хозяйка литературного салона, не чурающаяся всякого рода спиритизма и магнетических явлений. Анна Антоновна была дальней родственницей Катеньки и горячо любила последнюю за неимением своих детей. Хотя вдове было всего-навсего сорок два года, она относилась к молодой женщине как к дочери. Вот именно к ней Катенька и решила обратиться за разъяснением по поводу визитки.

      Супруга профессора взглянула на часы и решила, что вполне успеет нанести визит Анне Антоновне, а затем уж отправится за Любчинской. Исходя из этих обстоятельств, она надела самое неприметное из своих платьев и захватила с собой темную накидку. А для того, чтобы обезопасить себя на случай внезапного возвращения мужа, Катенька оставила записку, что отужинает с Анной Антоновной.

      Молодая женщина понимала, что упоминание о вдове Васильевой вряд ли обрадует Никиту Сергеевича, который недолюбливал сию даму как раз за потребовавшийся на данный момент Катеньке интерес к мистике. Но тем не менее, ежели бы Катенька написала про истинную причину, из-за коей собиралась задержаться, гнев мужа был бы весьма серьезным и, что греха таить, вполне обоснованным. Катерина Дмитриевна и сама понимала, что слежка – не самое подходящее занятие для дамы, к тому же по настоящему опасное.