Кровавая жертва Молоху. Оса Ларссон

направляясь в спальню. – Или упала и проломила себе череп. А что, если она жива и ее разбил паралич?»

      В спальне на кровати лежала на спине Суль-Бритт Ууситало. Голова ее была вывернута на сторону. Глаза и рот открыты. Язык наполовину высунут. Одна рука свисает с края кровати.

      На женщине были только трусики. Одеяло валялось на полу возле кровати. Все тело было покрыто мелкими коричневыми ранками.

      – Что за… – начала Ребекка и не смогла договорить.

      Кристер Эриксон шагнул вперед и на всякий случай приложил пальцы к шее женщины. Несколько осенних мух вяло взлетели и уселись на потолок. Он кивнул Ребекке.

      Мартинссон оглядела мертвую женщину. Тонкие полоски засохшей крови, сочившейся из ран. Она искала в себе чувства. Хоть что-нибудь похожее на возмущение. Или, может быть, ужас?

      Но никаких эмоций не было.

      Она взглянула на Кристера. Он выглядел серьезным и спокойным. Только в телесериалах полицейских выворачивает наизнанку при виде трупа.

      – Что здесь произошло? – спросила Ребекка, удивляясь тому, как деловито звучит ее голос.

      – Эй, ну что там? – крикнул снаружи Сиввинг.

      – Она здесь! – крикнула в ответ Ребекка. – Оставайся на месте!

      – Посмотри на лицо, – проговорил Кристер, наклоняясь над мертвой женщиной. – Вот здесь, на скуле. Как будто кто-то пытался содрать кожу.

      – Мы должны оставить ее, – сказала Ребекка. – И срочно вызвать техников и судмедэксперта.

      – Взгляни на стену, – произнес Кристер.

      Большими черными буквами кто-то написал на стене над изголовьем кровати: «ШЛЮХА».

      Ребекка развернулась и вышла на улицу. Встревоженный старик топтался возле входной двери.

      – Что там произошло?

      – Ох, Сиввинг, – начала Ребекка.

      Она почти протянула руку, чтобы прикоснуться к нему, но смутилась, и ладонь безвольно повисла.

      Старик был ей очень дорог. Ее родители умерли, бабушка тоже. Он был ей ближе всех в этом мире, но они никогда не прикасались друг к другу. Так уж было заведено.

      Теперь она пожалела, что это не вошло у нее в привычку.

      «Я могла бы прикасаться к нему, как бабушка гладила меня, – подумала она. – Мимоходом, на бегу. Похлопает, погладит, проходя мимо меня на кухне. Или когда помогала мне застегнуть молнию, надеть варежки. Когда отряхивала с меня снег на крыльце».

      Если бы у них с Сиввингом это было принято, то сейчас все не казалось бы таким странным. Ей очень хотелось сжать его руку, но она так и не сделала этого.

      – Что случилось? – спросил Сиввинг. – Что-то ужасное? Она мертва?

      За спиной Ребекки появился Кристер. Он внимательно посмотрел на старика.

      – Кажется, ты говорил, что она живет с внуком, – тихо проговорил он. – Маркус – вроде бы так его звали?

      – Да, – кивнул Сиввинг. – Где же он? Где мальчик?

      Инспектор полиции Анна-Мария Мелла с удивлением смотрела на своего младшего сына Густава. Кто бы мог подумать, что такое маленькое существо может производить столько пустой болтовни! Говорильня начиналась, едва поутру он открывал