Меч Ронина. Диана Удовиченко

плавным и одновременно стремительным движением все время уходил в сторону.

      Очередной взмах веера перед лицом старухи закрыл ей видимость, загородил Дана. Тот подхватил катану, вскочил, размахнулся – на этот раз удар достиг цели. Седая голова покатилась по тропе, тело сделало еще несколько шагов и свалилось на землю, заскребло руками и ногами.

      Краснолицый съежился, сделался меньше, свернулся в невразумительный клубок, который заиграл разными красками, потом начал чернеть. Человеческое тело теряло очертания, размывалось, съеживалось, превращаясь в нечто иное. Вскоре на месте мужика сидел Карасу.

      – Может быть, тебе стоит заменить катану на сямисэн, Акира? – саркастически осведомился он. – Ты орудуешь мечом с такой же силой и скоростью, как делала бы это девица из хорошей семьи.

      Дан смиренно поблагодарил тэнгу за помощь, но тот не сжалился, продолжал выдавать замечания, одно ехиднее другого. Подытожил:

      – Следует усилить тренировки, Акира. Не понимаю, откуда у меня, величайшего сэнсэя, взялся такой нерадивый ученик.

      Дан лишь поклонился: когда дело касалось искусства мечника, тэнгу становился безжалостным и нетерпимым.

      – Теперь идем получать плату за сохраненные жизни, – смягчился Карасу. – Крестьяне – народ бережливый, денежки у них надо забирать сразу. А то потом выяснится, что ведьма была чьей-нибудь любимой тетушкой, которая просто мило шутила с беременными.

      Он уселся на плечо Дана, тот подхватил за волосы голову Онибабы и отправился в деревню. Обитатели Амацу встретили его восторженными восклицаниями, тут же передали приятно позвякивающий мешочек – два моммэ медью, как было договорено.

      В доме старосты почетного гостя накормили ужином и уложили спать. Тэнгу улетел ночевать в лес. Дан немного поворочался на циновке, но вскоре усталость взяла свое, и он отключился…

      Белые хризантемы источали тонкий полынный аромат. Лепестки поздних синих ирисов трепетали под слабым ветерком. В теплом воздухе, напоенном пением цикад, ощущалось приближение осенней грусти.

      Она стояла возле каштана, задумчиво проводя пальцем по шершавой коре. Тонкая, как побег молодого бамбука, нежная, словно капелька утренней росы, белая, будто лебединое перо. Любимая, такая желанная, такая недоступная…

      Дочь господина, Кумико-сан… Акира происходил из древнего самурайского рода Сайто, и семья его не была бедна. Однако между самураем и дочерью дайме, которому он служит, – пропасть. Нельзя надеяться, нельзя думать, нельзя даже мечтать…

      Но Акира мечтал со всем пылом молодого сердца. Вот и сегодня, увидев Кумико в саду, он застыл, замер, издали наблюдая за грациозными движениями девушки. Кумико медленно обернулась, посмотрела прямо ему в глаза. Уголки тонких, капризно изогнутых губ едва заметно приподнялись в легкой улыбке. Лишь мгновение – и Кумико опустила ресницы, пряча блестящий взгляд. Склонила голову, грациозно ступая, ушла прочь.

      В