Сотник из будущего. Тёмное время. Андрей Булычев

за свой молот. И чего вот так дальше нам не жилось? Видать, скучно всем стало, Ярослава с его детинцами со стола прогнали. Ну, думали – теперь свобода будет, веселей заживем! И зачем нам такая строгая власть здесь нужна? А тут вона чего! Непогода вдруг ударила! Все на полях погнило, еды людям не стало, а народ озверел и лютовать начал. Все припасы, какие только в городе были, подобрали. Зерновые амбары разбили, а где даже и пожгли. Сначала боярскую и купеческую старшину разорять стали, а потом и до тех, кто попроще, добрались. Думали, как новый князь придет – добрый порядок у нас будет и весь свой народ он, конечно же, накормит! Голосистые людишки на вечевых собраниях сладкие речи про то говорили. Ага, конечно! Поверили им! До Новгорода ли тому князю, когда у него главный стол в дальнем Чернигове? За Копорье, на Нарову князь Михаил сбегал со своими полками, а потом обратно к себе на южную вотчину ушел. У нас же, вон, несмышленыша своего с ближним боярским приглядом оставил. И чего, где власть-то в городе княжья? Работы никакой нет, все артельные и мастеровые на нашем конце за дубины взялись, да и на других точно так же. Товара на выходе нет, а значит, и серебра нет, ладьи-то с наработанным никуда от нас более не уходят, да и сюда они не идут, все равно ведь здесь иноземцам покупать нечего. Раньше тати и душегубцы за состоятельным людом приходили, а теперь и самого простого посадского человека последнего имущества и жизни лишат, было бы у него чего из избы только вынести. Живем как собаки, с каждым чужаком готовы насмерть сцепится. И вас бы порвали, если бы Журавель не признал. Не знаю, где и выход есть из всего этого. Обратно бы вот все возвернуть, так бы и дальше махал своим молотом в кузне. Сейчас-то это за великую радость бы было. Обычной, людской жизни всем хочется.

      – Это даа, – заворчали мужики. – У моего хозяина Галаша артель самострельная была, жили мы, горя не знали. Наперед ряд был расписан, что наши, что иноземцы все выработанное враз раскупали, – рассказывал конопатый круглолицый мужик. – А теперь нет ни Галаша того, ни его мастерской. Все ироды спалили, а самого хозяина с семьей растерзали.

      – Да чего ты, у всех такие истории есть! – поддержал бывшего ремесленного сидящий с ним по соседству рыжий мужик. – У меня вон самого на дому сапожная мастерская была. Из наемных в ней только двое, а все остальные свои, ближние родичи или и вовсе из семьи. Все ведь подчистую разорили, насилу жену с детьми спасти смог, спасибо вон Никодиму Борисовичу, отбил от нас клещевских, и сам ведь там чуть было не полег.

      – Да ладно, Егорий! – махнул рукой кузнец. – Чать столько лет с тобою в соседях были, чаво уж своему-то было не помочь!

      Мужики за столом разговорились – не остановить, у многих были подобные истории о бедах и лишениях этого страшного года. Андреевские слушали их молча, не перебивая. Наконец боковая дверь скрипнула, и из нее в комнату вышли старшие.

      – Ну все, Григорий Стоянович, так мы и порешим. Ждем сигнала к ночи о послезавтра, после Господнего совета, а там уже начнем! Все как сейчас и обговаривали! – Саватей стиснул