.

в уходе Люка с той брюнеткой.

      – Что мне стоит доверять своей интуиции.

      Улыбка Фреда смягчается.

      – Наверное, всем нам стоит хоть иногда придерживаться этого правила.

      – Наверное.

      Открыв пару бутылок пива парням, Фред снова обращает внимание на меня.

      – И кто же его уволок отсюда?

      Я смеюсь. Это точно не выглядело так, словно Люка кто-то уволок силком.

      – Без понятия. Какая-то девица под номером «хз».

      – А вы с ним успели неплохо изучить друг друга, да?

      Предупреждающе глянув на него, я наклоняюсь убрать бутылку и отвечаю:

      – Тебе что, больше заняться нечем?

      Он выглядит исключительно довольным собой.

      – Помимо того, чтобы смешивать коктейли и талантливо капать тебе на мозги, да?

      – Ага.

      – Верно, дел не особо много. Если только не заявится Харлоу, – уточняет он и после некоторой паузы продолжает: – Но я же бармен, и обо мне отзывались как о неплохом слушателе, так что если тебе нужно поговорить, я к твоим услугам – как только рассосется толпа.

      Кивком поблагодарив его, я иду в другой конец бара. Дело в том, что мне не нужно поговорить. Чувствую ли я себя уязвленной, что Люк спустя каких-то двадцать четыре часа после секса со мной ушел из бара с другой женщиной? Есть немного. И не потому, что моя честь была запятнана, или я хотела от Люка большего. Просто из-за этого слегка почувствовала себя одноразовой вещью. А еще вопреки своему здравому смыслу он мне нравится.

      Но ничего, это ненадолго.

* * *

      Пару часов спустя я выхожу из подсобки с коробкой крепкого алкоголя в руках и замечаю, что Люк вернулся. Один.

      Подходя ближе, я замедляю шаги, попутно пытаясь понять, как мне с ним общаться, но, услышав звяканье бутылок, он поднимает голову. Тут его взгляд оживает.

      – Ой, кто это? Неужели мой драгоценный бармен? – с улыбкой говорит он. – Думал, ты ушла, Лондон.

      Чувствую, что на моем лице красуется улыбка, когда слышу, как он интонацией выделил мое правильное имя. Он наблюдает, как я, придерживая коробку на краю раковины, достаю оттуда бутылки и ставлю на стойку. Мое второе «Я» – самая настоящая болтушка, но на этой работе – особенно в общении с такими парнями, как Люк – мне приходилось учить себя быть более сдержанной. Но рядом с ним у меня плоховато выходит.

      Сейчас вообще все гораздо хуже – я как в плену за этой стойкой и банально не знаю, о чем с ним говорить.

      Он по-прежнему мне улыбается, будто искренне рад меня видеть, и черт меня побери, если я не чувствую то самое притяжение между нами, которое стало губительно для моей нерешительности.

      – Я здесь весь вечер, – говорю я и надеюсь, что моя улыбка удачно сочетает дружелюбие и отстраненность. – Не видела, как ты вернулся.

      Не успев поднести бутылку ко рту, он замирает, округлив глаза.

      – Как я вернулся? – переспрашивает Люк, ставит пиво на стойку перед собой и крутит бутылку, пока не поворачивает ее этикеткой к себе.

      Мама говорила мне, что когда я была младше, она всегда знала, когда я вру или специально тяну время: я так сильно