Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том III. Аркадий Казанский

пучины, полные адских трудностей, пройдены, душа Данте поёт, призывая Святых Муз и саму Каллиопу сопровождать его в путешествии к обетованному Земному Раю живым песнопением и музыкой.

      До этого времени песнопение Комедии описывало область вечной смерти – Ад. Сейчас поэт совершенно к месту употребляет слово «воскреснет», подчёркивая, что скоро наступит Светлое Христово Воскресение (16 апреля 1743 года). Колокольный звон Церквей, возгласы: – «Христос воскресе!» и обязательное: – «Воистину воскресе!», церковные песнопения, наполнят воздух весны радостной музыкой.

      Девять дочерей фессалийского царя Пиера – Пиериды, дерзнули состязаться с девятью дочерями самого Аполлона – Музами в искусстве песнопения, но были посрамлены и превращены в сорок. На стороне муз выступала Каллиопа – муза эпической поэзии, старшая из девяти муз (Метам., V, 294—678).

      Словами: – «Сорок сразила лира», поэт отмечает переход от первоначальной музыки – колокольного звона «сорока сороков» к гармонической музыке. К этому времени, в Священной Римской империи германской нации, величайший композитор Иоганн Себастьян Бах (1685—1750 годы) уже создал свой «Хорошо темперированный клавир», определив пути развития музыки на ближайшие столетия и доступность её для широкого круга музыкантов. Поэту этот строй и музыка несомненно любимы и известны, хотя он скучает по «чистой музыке» с её «пифагорейским строем» и чистотой созвучий.

      Dolce color d'orïental zaffiro,

      che s'accoglieva nel sereno aspetto

      del mezzo, puro infino al primo giro, [15]

      a li occhi miei ricominciò diletto,

      tosto ch'io usci» fuor de l'aura morta

      che m'avea contristati li occhi e «l petto. [18]

      Отрадный цвет восточного сапфира,

      Накопленный в воздушной вышине,

      Прозрачной вплоть до первой тверди мира, [15]

      Опять мне очи упоил вполне,

      Чуть я расстался с темью без рассвета,

      Глаза и грудь отяготившей мне. [18]

      Данте с наслаждением смотрит на весеннее, бездонное, синее небо цвета сапфира, прозрачное до первой тверди мира – до хрустальной Сферы Луны, видимой на небе даже ясным днём. Поэт даёт понять, что путешествие переносится на небо и путь сверяется со Звёздной Картой Южного Неба. После кромешной, беспросветной тьмы Ада, тяготящей глаза и грудь, он ощущает сильнейшее облегчение.

      Lo bel pianeto che d'amar conforta

      faceva tutto rider l'orïente,

      velando i Pesci ch'erano in sua scorta. [21]

      I» mi volsi a man destra, e puosi mente

      a l'altro polo, e vidi quattro stelle

      non viste mai fuor ch'a la prima gente. [24]

      Goder pareva «l ciel di lor fiammelle:

      oh settentrïonal vedovo sito,

      poi che privato se» di mirar quelle! [27]

      Com» io da loro sguardo fui partito,

      un poco me volgendo a l «altro polo,

      là onde «l Carro già era sparito, [30]

      Маяк любви, прекрасная планета,

      Зажгла восток улыбкою лучей,

      И ближних Рыб затмила ясность эта. [21]

      Я вправо, к остью, поднял взгляд очей,

      И он пленился четырьмя звездами,

      Чей отсвет первых озарял людей. [24]

      Казалось, твердь ликует их огнями;

      О северная сирая страна,

      Где их сверканье не горит над нами! [27]

      Покинув оком эти пламена,

      Я обратился к остью полуночи,

      Где Колесница не была