Чужая война. Вера Петрук

не желая упустить ни мгновения.

      Горбатый его появлению обрадовался. Наверное, опасался, что ему предстояло ночевать в оазисе одному, и как-то решать проблему с хищниками. Что бы там ни было в его лохматой башке, но на колени он опустился послушно. Когда крики возобновились, Арлинг был уже в пути, изредка шипя на верблюда. Ему казалось, что Камо бежал очень шумно. Не стоило выдавать своего присутствия раньше времени. Теперь он смог определить, что кричащих было двое, и они не сходили с места. Возможно, были ранены и не могли двигаться. Однако для раненых драганы кричали слишком громко.

      Чувство осторожности заставило его оставить Камо в сотне салей от места, где слышались призывы о помощи. Оставшуюся часть пути халруджи проделал ползком, стараясь как можно меньше тревожить легкий песок и держаться в тени барханов, подальше от заливающего пустыню лунного света. Тыквенный запах был настолько сильным, что сомнений быть не могло. Пахло от кого-то из кричавших.

      Халруджи чуть не подавился зажатой в зубах джамбией, когда вдруг услышал знакомый шепот.

      – Чего замолчали? В раю будете отдыхать, кричать надо громче и дольше, иначе нас сожрут волки еще до того, как мы успеем поджариться на солнце. Я видел, как они это делают. Сначала объедают уши, потом высасывают глаза, обгладывают носы…

      – Хватит, замолчи! – воскликнул кричавший до этого голос, но Сейфуллах не унимался:

      – Проклятье! Не может быть, чтоб все керхи оглохли! Похоже, песок забил им уши до самых мозгов. Мы кричим уже весь день, а все без толку. Давайте, ребятки, если замолчим, то подохнем сразу. Я вам это обещаю.

      Арлинг медленно поднялся. В голове поселилась только одна мысль: «Аджухам жив!», но заставить себя тронуться с места оказалось чертовски трудно.

      – Эй! – вдруг закричал Аджухам. – Там кто-то есть, на бархане.

      – Да нет никого, мерещится тебе.

      – Собачий сын, рано еще для галлюцинаций, – выругался кучеяр и снова принялся понукать драганов, неизвестно как с ним оказавшихся.

      – Сейфуллах, не пугайся, это я! – хрипло крикнул Арлинг, неловко скатываясь с бархана.

      Но вместо радостного приветствия или отборных ругательств, все трое заорали:

      – Стой! Здесь зыбучие пески!

      Арлинг едва успел отпрыгнуть, почувствовав, как песок мягко обволакивает сапог, поглощая его в себя. Прочертив ногой полосу, отделяющую твердую поверхность от предательской трясины, Регарди облокотился руками о колени, чувствуя, как бисеринки пота стекают со лба, впитываясь в платок на глазах. Он столько слышал о зыбучих песках, что предпочел бы иметь дело с бандой керхов, чем с прожорливой пастью пустыни. Кучеяры говорили, что в зыбучих песках пропадали целые караваны, а потом из-под земли еще долго слышались душераздирающие вопли. В сказки Арлинг не верил, но угрозу, исходившую от песка в паре салей от него, ощущал всей кожей.

      – Проклятье, – выругался он. –