Рыбка в мутной воде. Марина Серова

в Украине. – Выражение лица женщины почти не изменилось, на нем лишь появилась какая-то сосредоточенность и чуть больше внимания к моим словам. – Меня интересует, когда и куда уехал ваш муж, Ведрин Степан Степанович? – с ходу перешла к делу я.

      Обитатели дома, переглянувшись между собой, чуть ли не в один голос ответили:

      – В Украину.

      – Как давно это произошло? – задала следующий вопрос я, внимательно наблюдая за всеми присутствующими.

      – Да уж месяца два, наверное, – ответил паренек.

      Мать и сестра, соглашаясь, закивали головами.

      – А зачем он поехал в Украину? – был новый вопрос от меня.

      – Как зачем? Мы ведь раньше жили в Украине. Там у нас остались родственники. Вот Степан и поехал в гости, – начала рассказывать хозяйка дома. – Что ни говори, а родина, она тянет к себе. Да вы располагайтесь поудобнее. Если не торопитесь, я сейчас вам все расскажу подробненько.

      Нет, торопиться мне было некуда. Я за тем и приехала, чтобы все подробно узнать по этому поводу и дать ответ заказчику. Так что времени у меня море.

      Я кивнула, а хозяйка дома тем временем продолжала:

      – Ой, да я вам, кажется, не представилась, – она снова заулыбалась своей приятной улыбкой. – Меня кличут Соня.

      – Очень приятно, – проговорила я, вновь рассматривая женщину.

      Ее широко открытые глаза, как-то по-детски смотрящие на мир, ее улыбка, тонкая девичья талия в облегающей одежде, ее приятный быстрый говорок на украинский манер – все притягивало мое внимание, и это несмотря на то, что я не была такой уж доверчивой и наивной особой, как многие. А хозяйка продолжала говорить и говорить.

      «Точно, как героиня из „Вечеров на хуторе близ Диканьки“, – заметила я, слушая ее. – Все же настоящую украинку не спутаешь ни с кем».

      – Мы со Степаном жили в Украине восемь лет, – активно жестикулируя, приятным голоском пела женщина. – А как Советский Союз стал разваливаться, решили переехать сюда, в Тарасовскую область. Ой, знаете, – она всплеснула руками, – у нас ведь с ним давняя любовь. В детстве я была озорная дивчина. С парубками больше водилась. У брата всегда дружки ватагой были, а я за ними хвостиком всегда ходила. Они от меня убегали, прятались, а я все равно за ними… Как-то вот компании подруг мне скучными казались. А мальчишки – другое дело. Я с ними кругом лазила. Потом в школу пошла, а все равно с ними. А уж когда в классе седьмом или восьмом была, Степан за мной стал ходить. Влюбился, – она звонко рассмеялась.

      Я слушала ее рассказ, а сама рассматривала ее детей.

      Афанасий и Евдокия продолжали сидеть на диване, внимательно слушая мать, будто им все это было совершенно неизвестно. Причем внимание их мне в первые минуты почему-то показалось немного неестественным. В целом же Евдокия весьма мило улыбалась и даже иногда напоминала матери о каких-то интересных, на ее взгляд, моментах молодости той. Просила подробнее остановиться на том или ином сюжете. Афанасий же, высокий и худой паренек, все время отпускал